Рене Генон - Символы священной науки

Это выражение, "Сердце Неба", в приложении к солнцу, встречается также в древних традициях Центральной Америки.

Сон Сципиона, I, 20.

О лике, видимом на диске Луны, 15, 4. — Этот текст, как и предыдущий, приводится как примечание переводчика к отрывку из Прокла, воспроизведенному нами.

Аристотель уподобляет органическую жизнь теплу, в чем он согласен со всеми восточными доктринами; сам Декарт помещает в сердце "огонь без света", являющийся для него, однако, лишь принципом исключительно «механической» физиологической теории, каковой является и вся его физика, что, разумеется, не имеет ничего общего с традиционной точкой зрения древних.

Примечательно в этой связи, что, в частности, в христианской символике самые древние изображения, такие, как Сердце Иисусово, все принадлежат к типу лучистого сердца, тогда как в тех, что не восходят глубже XVII века, постоянно встречается пылающее сердце, да и то довольно редко; здесь перед нами достаточно многозначительный пример влияния, оказываемого современными концепциями даже на область религии.

Именно эта интеллектуальная интуиция, собственно, и символизируется "глазом сердца".

См. сказанное нами в других местах о рационалистическом смысле, приданном «просвещению» в XVIII веке, именно в Германии, и о сходном значении имени баварских иллюминатов (Заметки о посвящении, гл. XII).

Именно так Паскаль, современник зарождения рационализма в собственном смысле слова, уже понимает «сердце» исключительно в смысле «чувства».

Речь идет здесь, естественно, об органической жизни, в самом ее буквальном, а не высшем смысле, в котором «жизнь», напротив, соотносится со светом, как это можно видеть как раз в начале Евангелия от Иоанна (см. Заметки о посвящении, гл. XLVII).

У современных людей, впрочем, сердце довольно расхожим образом принимается за олицетворение любви, не только в религиозном смысле, но также и в смысле собственно человеческом. Такое олицетворение было в особом ходу в XVIII веке.

Вот почему древние изображали любовь слепой.

Известно, что главной основой этих традиций было Евангелие от Иоанна. "Бог есть Любовь", — говорит апостол Иоанн, что, конечно, не может быть понято без транспозиции, о которой идет речь. И военный клич тамплиеров был таков: "Да здравствует Бог Святая Любовь".

Опубл. в Е.Т., янв. 1927.

См. гл. Сердце Иисусово и легенда о Святом Граале.

См. гл. Идея Центра в древних традициях.

См. Сердце Мира в еврейской Каббале.

См. О цеховых, знаках и их изначальном смысле.

См. Идея Центра в древних традициях.

См. Райские Древеса, в Reg., март 1926, стр. 295.

См. гл. Сердце лучистое и сердце пылающее.

См. Райские Древеса. Некоторые сравнения, которые можно провести между библейской и апокалиптической символикой, с одной стороны, и символикой индуистской, с другой, позволяют четко заключить, что сущностью "Древа Жизни" является, собственно, «Неделимое» (на санскрите Адити). Но это увело бы нас слишком далеко.

Можно вспомнить здесь присловье схоластиков: "Esse et unum convertuntur".

См. гл. Сердце лучистое и сердце пылающее.

Впрочем, нужно заметить, что в некотором отношении каждый из двух членов в свой черед может поляризоваться на начало активное и пассивное, откуда изображения солнца и луны в качестве андрогинов. Так, Янус, в одном из своих аспектов, есть Лунус — Луна, как мы уже отмечали ранее. Можно понять, посредством аналогичных рассуждений, что центробежная и центростремительная силы, с определенной точки зрения, соотносятся, соответственно, с мозгом и сердцем. И что с другой точки зрения, они обе находятся в сердце, как соответствующие двум взаимодополняющим фазам его главной функции.

Это можно было бы обобщить: «рецептивность» повсюду и всегда отличает пассивный принцип, так что больше нет полной эквивалентности между ним и активным принципом, хотя в некотором смысле они необходимы друг другу, будучи один активным, а другой пассивным только в силу их взаимосвязи.

"…гадательно, как бы сквозь тусклое стекло" — 1-е Кор., 13, 12. — Прим. пер.

Отсюда также наименование месяца (латинское mensis, английское month, немецкое monat), который есть, собственно, лунный месяц. Равным образом, с тем же самым корнем связываются идея меры (латинское mensura) и идея деления или раздела; но это также увело бы нас слишком далеко.

Память тоже обозначается сходными словами (греческое mnesis, mnemosune); в действительности, и она также есть лишь «отражающая» способность, а луна, в определенном аспекте своей символики, считается «олицетворением» космической памяти.

Отсюда равным образом происходит имя Минерва (или Менерва) у Этрусков и Латинян; следует заметить, что Афина греков, тождественная ей, вышла из мозга Зевса и что эмблемой ее является сова, которая, в силу своей природы ночной птицы, соотносится еще и с лунной символикой; в этом отношении сова противоположна орлу, который, будучи способен прямо смотреть на солнце, часто олицетворяет интуитивный разум, или непосредственное созерцание умопостигаемого света.

Уточним, что этим выражением мы обозначаем тех, кто олицетворяет современную ментальность — такой, какой мы не раз имели случай ее определить (см., в частности, наше сообщение в июньском номере за 1926 год); уже сама точка зрения современной философии и ее особый способ ставить вопросы несовместимы с подлинной метафизикой.

Фома Аквинский отмечает, однако, что разум может ошибаться в перцепции своего собственного предмета; но эта ошибка происходит лишь per accidens по причине вторжения положений дискурсивного порядка; и стало быть, речь идет здесь не о чистом разуме. Кстати сказать, хорошо известно, что безупречность отличает лишь само схватывание интуитивных истин, а не их формулирование или их перевод в дискурсивную модальность.

Derniers Analytiques.

Обычно словом «avoirs» передают греческое слово exis, которое почти не переводимо на французский язык и которое более точно соответствует латинскому habitus, обозначающему одновременно природные свойства, расположение, состояние, способ быть.