Рене Генон - Символы священной науки

Два мира, олицетворяемые двумя берегами, суть, в самом общем смысле, небо и земля, которые были едины изначально и которые были разделены уже самим фактом проявления, чья область вся целиком уподобляется тогда реке или морю, простирающемуся между ними. [725] При всяком более ограниченном приложении той же символики речь всегда будет идти о двух состояниях, которые на определенном "отсчетном уровне" всегда будут находиться между собой в отношениях, соответствующих соотношению неба и земли.

Мост, стало быть, в точности эквивалентен осевому столбу, соединяющему небо и землю, вместе с тем сохраняя их раздельность; и в силу именно этого значения он, в сущности, должен рассматриваться как вертикаль, [726] По этому поводу и в связи с только что сказанным мы напомним столь часто описанный "трюк с веревкой", в котором веревка, брошенная в воздух, остается — или кажется, что остается вертикальной, тогда как мужчина или ребенок карабкаются по ней до полного исчезновения из виду. Если даже речь идет здесь — по крайней мере, чаще всего — только о феномене внушения, это несущественно с точки зрения, на которой мы находимся здесь; также обстоит дело и с лазанием по шесту, очень показательным воплощением того, о чем идет речь. подобно всем другим символам "Оси Мира" — например, втулке "космической колесницы", где два колеса последней сходным образом олицетворяют небо и землю; [727] Госпожа Кумарасвами отмечает, что если и есть случаи, где мост описывается как имеющий форму арки, что более или менее явно отождествляет его с радугой, эти случаи далеки от того, чтобы быть самыми распространенными в традиционной символике. Добавим, что это даже и не обязательно противоречит концепции моста как вертикали, потому что, как мы уже сказали по поводу "цепи миров", кривая бесконечной длины в каждом из своих отрезков может быть уподоблена прямой, которая всегда будет «вертикальной». В том смысле, что она всегда будет перпендикулярной к области существования, которую пересекает; кроме того, даже там, где нет тождества между мостом и радугой, последняя, тем не менее, также часто рассматривается как символ союза неба и земли. отсюда же равным образом следует фундаментальное тождество символики моста с символикой лестницы, о которой мы говорили в другой связи. [728] См. гл. Символика лестницы.

Таким образом, переход моста, в конечном счете, есть не что иное, как прохождение оси, которая в действительности одна соединяет различные состояния между собой. Берег, от которого он начинается, в действительности есть состояние, в котором в настоящий момент находится существо, которое должно пересечь его; а тот, которого оно достигает, перейдя другие состояния проявленности, есть мир изначальный. Один из берегов есть область смерти, где все подвластно изменениям, а другой — область бессмертия. [729] Ясно, что в общей символике прохождения вод, рассматриваемого как ведущий "от смерти к бессмертию", пересечение их посредством моста или брода соответствует лишь случаям, когда такой переход совершается при движении с одного берега на другой. За исключением тех, где он описывается либо как подъем по течению к истокам, либо, напротив, как спуск по течению к морю, и тех, где путешествие по необходимости должно совершаться иными способами, например, в соответствии с символикой мореплавания, которая, впрочем, приложима ко всем случаям (См. гл. Прохождение вод).

Мы только что напомнили, что ось одновременно соединяет и разделяет небо и землю; точно так же, если мост есть действительно путь, соединяющий два берега и позволяющий перейти с одного на другой, он, однако, может быть также, в некотором роде, и препятствием, помещенным между ними, а это возвращает нас к его «опасному» характеру. Впрочем, это подразумевается уже в значении слова сету, согласно которому это связь в том двойном смысле, в котором ее можно понимать: с одной стороны, это то, что соединяет вещи между собой, с другой — путы, схватывающие человека. Веревка равным образом может служить этим двум целям, и мост также является в том или другом аспекте, т. е. в конечном счете, как «благотворный» или «злотворный», в зависимости от того, удастся ли человеку пересечь его или нет. Можно заметить, что двойной символический смысл моста является результатом еще и того, что он может быть перейден в двух противоположных направлениях, тогда как это следует сделать только в одном, том, которое ведет с этого берега к «другому»; всякое же возвращение назад есть опасность, которой следует избегать, [730] Отсюда намеки, очень часто встречающиеся в мифах и легендах любого происхождения, на опасность оборачивания в пути и "взгляда назад". — за исключением единственного случая — существа, которое, уже освободившись от обусловленного бытия, может отныне "свободно двигаться" сквозь все миры и для которого такое возвращение назад есть, кстати сказать, не более чем чисто иллюзорная видимость. В любом другом случае, часть моста, которая уже пройдена, должна неизбежно "теряться из виду", как если бы она более не существовала, точно так же, как символическая лестница всегда считается имеющей свое основание в той самой области, в которой находится поднимающееся по ней существо. Ее нижняя часть исчезает для него по мере того, как совершается его восхождение. [731] Здесь как бы имеет место «растворение» оси существом, которое проходит по ней, как мы уже объясняли в Великой Триаде, к которой мы отсылаем в связи с еще несколькими, смежными пунктами — в частности с тем, что касается отождествления этого существа с самой осью, каким бы символом ни олицетворялась последняя. Пока человек не достиг изначального мира, откуда он сможет вновь спуститься в проявленность, никак не подвергаясь ее воздействию, его реализация может действительно происходить только как восхождение; и для того, кто связал бы себя с путем как таковым, принимая таким образом средство за цель, этот путь подлинно стал бы препятствием, вместо того, чтобы действительно вести к освобождению. А последнее подразумевает постоянное разрушение уз, соединяющих его с уже пройденными стадиями, так что в конечном счете ось сожмется до единственной точки, которая заключает в себе все и которая есть центр целостного бытия.

В связи с символикой моста и его, по сути, «осевым» значением мы отмечали, что уподобление этой символики символике радуги не является столь распространенным, как это обычно думают. Наверняка, есть случаи, где такое уподобление существует, и одним из самых чистых является тот, который встречается в скандинавской традиции, где мост Бифрост открыто уподобляется радуге. Впрочем, когда мост описывается как в одной части возвышающийся, а в другой понижающийся при его прохождении, т. е. как имеющий форму арки, то скорее кажется, что очень часто эти описания делались под впечатлением поверхностного сближения с радугой, а не подразумевали подлинного тождества этих двух символов. Впрочем, это сближение легко объяснимо уже тем, что обычно радуга рассматривается как символ единства неба и земли; между тем, посредством чего устанавливается связь между небом и землей, и знаком их союза есть очевидная связь, но она не обязательно имеет своим следствием уподобление или отождествление. Добавим сразу же, что само это значение радуги, которое в той или иной форме встречается в большинстве традиций, является прямым следствием ее тесной связи с дождем, поскольку последний, как мы уже объясняли раньше, олицетворяет схождение небесных влияний в земной мир. [733] См. Свет и дождь, см. также Великая Триада, гл. XIV.