Рене Генон - Человек и его осуществление согласно Веданте

Когда все привходящие случайности формы или какие-либо другие, включая сюда как тонкую, так и грубую манифестацию) стираются (существуя лишь в иллюзорном модусе, так что в действительности они ничто с точки зрения Принципа), Муни (здесь синоним йога) входит, вместе со всеми существами (поскольку они более не отличаются от него самого) во всепроницающую Сущность (которая и есть Атман). [286]

«Он не имеет качеств (различий) и бездействен; [287]неуничтожим (акшара, неподверженный растворению, обладающему властью лишь над множественным), не имеет собственной воли (направленной на определенное действие или на определенные обстоятельства); исполнен Блаженства, не движим, не имеет формы; вечно свободен и чист (ибо его не может принудить и на него не может воздействовать каким-либо образом кто-либо другой, кроме него самого, поскольку этот другой не существует или, по меньшей мере, обладает лишь иллюзорным бытием, тогда как он сам пребывает в абсолютной реальности).

«Он подобен Эфиру (Акаше), который рассеян повсюду (без какой-либо дифференциации) и который одновременно проницает внешнее и внутреннее вещей; [288]он нетленен и неуничтожим; он один и тот же во всех вещах (поскольку никакая модификация не воздействует на его идентичность), чист, бесстрастен и неизменен (в своей сущностной незыблемости).

Он, согласно самим понятиям Вед, есть «высший Брахма, который вечен, чист, свободен, одинок (в Его абсолютном совершенстве), непрестанно исполнен Блаженства, недвойствен. Он (безусловный) Принцип всякого существования, исполнен Знания (без того, однако, чтобы это Знание предполагало какое-либо различение субъекта и объекта, что противоречило бы «не-двойственности») и бесконечен.

«Он Брахма, по овладении которым более нечем овладевать; по наслаждении Блаженством которого больше уже нет счастья, которого можно было бы пожелать; и по достижении Знания которого уже нет знания, которого можно было бы достичь».

«Он Брахма, увидев которого (оком Знания) уже более не созерцают никакой предмет; по отождествлении с которым, более не претерпевают никаких модификаций (таких, как рождение или смерть); восприняв которого (но, однако, не как объект, воспринимаемый какой-либо способностью), уже больше нечего воспринимать (поскольку всякое различительное знание отныне превзойдено и как бы аннигилировано)».

«Он Брахма, который распространен повсюду, во всем (поскольку нет ничего вне него и поскольку все неизбежно заключено в Его Бесконечности); [289]в срединном пространстве, в том, что выше, и в том, что ниже (т. е. в совокупности трех миров); истинный, исполненный Блаженства, недвойственный, неделимый и вечный».

«Он Брахма, по утверждению Веданты, абсолютно отличный от всего, что Он проницает собою (и что, напротив, никоим образом не отличны от него или, по крайней мере, отличается от Него лишь иллюзорно, [290]непрестанно исполнен Блаженства и не-двойственен».

«Он, Брахма, через которого (согласно Ведам) произошли жизнь (джива), внутренний разум (манас), способности ощущения и действия — джнянендрийя (jnanendriyas) и элементы (танматры и бхуты), составляющие проявленный мир (на уровне как тонком, так и грубом)».

«Он Брахма, в котором едины все вещи (преодолевая всякое, даже принципиальное различие), от которого зависят все действия (но который Сам недеятелен); вот почему Он распространен во всем (без какого-либо разделения, упущения или дифференциации)».

«Он Брахма, неизмерим (безусловен), непротяжен (будучи неделим и не имея частей), безначален (будучи вечен), нетленен, не имеет образа, качеств (определенных), точного значения или какой-либо выраженной черты».

«Он Брахма, посредством которого озаряются все вещи (причастные его сущности соответственно их степеням реальности), Свет которого заставляет сиять солнце и все светила, но сам нисколько не манифестируется их светом». [291]

«Он сам проницает свою собственную вечную сущность (которая не отлична от Высшего Брахмы), и (одновременно) он созерцает целый Мир (проявленный и непроявленный) как (также) Брахму, точно так же, как огонь сокровенно проницает раскаленное железное ядро и (в то же самое время) выявляет себя также и вовне (являя себя органам ощущения своим жаром и свечением)».

«Брахма нисколько не подобен миру, [292]и вне Брахмы нет ничего (ибо если бы вне Его что-нибудь было, Он не мог бы быть бесконечным); все, что представляется существующим вне Его, может существовать (подобным образом) лишь в иллюзорном модусе, как видимость воды (мираж) в пустыне (maru — мару)». [293]

«Из всего того, что видимо, из всего того, что обладает протяженностью (и всего того, что схватывается или познается посредством какой-либо способности) ничто подлинно не существует вне Брахмы; и, посредством Знания (изначального и высшего) Брахма созерцается как единственно истинный, исполненный Блаженства, не-двойственный».

«Око Знания созерцает истинного Брахму, исполненного Блаженства, проницающего все; но око невежества вовсе не видит Его, как слепой человек вовсе не видит чувственно воспринимаемого света».

«Поскольку высшее «Я» освещено медитацией (когда теоретическое, т. е. еще не непосредственное знание, проявляет его, как если бы оно получало Свет из источника иного, нежели оно само, что еще остается иллюзорным различением), а затем воспламенено огнем Знания (когда реализуется его сущностное тождество с Высшим Светом), оно освобождается от всего преходящего (или случайных модификаций) и блистает своим собственным блеском, как золото, очищенное огнем». [294]

«Когда Солнце духовного Знания восходит на небосводе сердца (т. е. в центре существа, который обозначается как Брахма-пура), оно прогоняет мрак (невежества, скрывающего единственную абсолютную реальность), оно все проницает и все озаряет».

«Тот, кто совершил паломничество, к своему собственному высшему «Я», паломничество, в котором нет ничего, касающегося конкретной ситуации, места и времени (ни каких-либо частных обстоятельств), [295]которое обретается везде и всегда, [296]в недвижности «вечного настоящего»), в котором не воспринимаются ни жар, ни холод (равно как и любое другое чувственное или даже ментальное впечатление), которое доставляет неизменное удовлетворение и окончательное освобождение от всякого беспокойства (или всякого изменения). Тот бездействен, он познал все вещи (в Брахме) и он стяжал Вечное Блаженство».

Темой этого изложения я выбрал восточную метафизику; но, быть может, скорее бы стоило говорить просто о метафизике, безо всяких эпитетов, так как, по правде говоря, чистая метафизика по самой сути своей, пребывая за пределами всяких форм и привходящих определений, не является ни восточной, ни западной, она универсальна. Лишь внешние формы, в которые она облекается в силу потребностей вербального изложения — дабы выразить то, что в ней поддается выражению — лишь, повторяю, эти формы могут быть либо восточными, либо западными. Но за их разнообразием обретается одно и то же глубинное основание, которое мы обнаруживаем везде и всегда — во всяком случае, везде, где существует подлинная метафизика. И это по той простой причине, что истина едина.