Евгений Черносвитов - Торрент Сутра СНА. Новые главы. Зигмунд Фрейд и Иван Галант

Я не был первым, кому она это рассказала. Первой была Джуна. Мнение Джуны мне не известно. Как-то мне удалось поговорить с советским великим психиатром (пусть, что угодно о нем говорят и пишут, а мое мнение о нем неизменно: великий) Андреем Владимировичем Снежневским. Я рассказал ему о пережитом моей знакомой. И услышал ответ: «Женя! Бывают приступы шизофрении, которые длятся минуты, а изменяют всю жизнь. Возможно, ваша знакомая пережила такой приступ, а дальше жила в контексте его смысла!» Я тогда уже знал, что бред и галлюцинации эндогенного характера тем и отличаются от другой аналогичной психопатологии, что, как и сон, начисто лишены критики к своему содержанию. Мой дядя, академик Алексей Алексеевич Ухтомский допускал возможность наличия некоей информации, которую человек не в состоянии осмыслить (выразить к ней позитивное или негативное отношение), которая находится в самом древнем (филогенетически) участке мозга – межуточном мозге (thalamus) и в образованиях, окружающие его (meta-, epi – et cetera). Если бы человек жил межуточным мозгом, то он, во-первых, никогда не старел бы, не имя ни предков, ни потомков (ни это ли имел в виду Великий Князь Святослав Хоробрый, сделав своим девизом – « сам себе род »); во-вторых, не умирал бы. Мы стареем и умираем исключительно за счет большого мозга. Это оно, серое вещество, создает нам иллюзии сна и яви (бодрствования) и делает смешным и нелепым «бессмертие» души (душа не только бессмертна, но и не стареет). Есть люди, для которых déjà vu обычное явление и они даже могут вызывать его, когда вздумается. Есть такая неврологическая патология – синдром петли (вернее, анатомическая), при которой можно, как кончиком хлыста, вздергивать головой, встряхивая таким образом, межуточный мозг и получать картинки из «прошлого». Но эти картинки всегда однообразны и не интересны настолько, что страдающие данным синдромом как правило стараются от него избавиться и идут на оперативное лечение. А, вот если бы рискнуть и встряхнуть свой межуточный мозг как следует (как Одиссей или актриса Тарковского), то можно совершить путешествие вне времени и пространства, туда, за пределы гравитационного радиуса в мир кварков. Я с удовольствием бы рискнул хотя бы для того, чтобы написать потом книгу: «Как я был кварком». Когда человек испытывает déjà vu, он обращает внимание на второстепенное, теряя из виду главное. То есть, фиксируется содержание «уже виденного», а не сам феномен «уже виденного». Точно также и при реже встречающемся состоянии a jamais vu (никогда не видел). А, ведь, содержание всегда преходяще, а «музыка» функции – вечна! Если бы удалось ухватить эту функцию, как бога за бороду. То есть, вынести, по Гуссерлю, все содержание за скобки сознания, то мы бы нашли «шестеренки» torrent сна. Узнали бы из каких «серебряных нитей» сплетает великий ткач (а, отнюдь, не каменщик) тенета повседневной реальности. 24 часа! А мы ничему, по-настоящему, не удивляемся, даже самому фантастическому сну, и зазеркалью! Безропотно воспринимаем свое старение и собственную смерть.

Есть и еще один аспект функции межуточного мозга, на который и сейчас, спустя 30 лет, наводят тень на плетень. Конечно, можно говорить, что все дело здесь в знамении нашего времени – коммерции. Но это для профанов. Все гораздо серьезнее. Когда в 1978 году отдел науки ЦК КПСС дал хорошую взбучку нашим психофармакологам за то, что мы не можем самостоятельно (а не путем промышленного шпионажа, как делают все развитые тогда страны) синтезировать собственный бензодиазепин. Тогда мир очень нуждался в мягких психотропных препаратах, купирующих тревогу, улучающих сон, снимающих соматизированную депрессию и появилась особая группа препаратов, которые имели одно общее кольцо – бензодиазепиновое и отличались препараты лишь свободными радикалами – хлором, бромом, натрий и т. д. Наши аптеки были забиты импортными седуксенами, реланиумами, радедормами, элениумами и т.д., и т. п. И вдруг в 1979 году мы объявляем всему миру, что добыли бензодиазепин, не имеющий синонимов и аналогов. Мы его именно добыли, а не синтезировали, украв у какого-нибудь западного или восточного «партнера» бензодиазепиновое кольцо и прикрепив к нему какой-нибудь элемент из таблицы Менделеева (я, читатель, естественно, все предельно упрощаю). Наш, советский препарат с советским бензодиазепиновым кольцом и двумя свободными радикалами бромом и хлором назывался феназепам (он и сейчас так называется) и никакой другой препарат его пока не потеснил и вряд ли потеснит. Он, повторяю, не имеет синонимов. Международная Конференция, посвященная феназепаму состоялась во Львове в июле 1979 года. Я представлял психиатров МВД СССР, в лечебных учреждениях МВД апробировался феназепам. Один из докладчиков-разработчиков феназепама, аспирант кафедры психофармакологии Института Психиатрии МЗ РСФСР Владимир Николаевич Прокудин – (мой трагический друг), по простате душевной на вопрос представителя психофармакологии США, как все же нам удалось добыть, а не синтезировать феназепам, сказал правду. За эту правду, если бы не удалось его ответ перевести, маститому и битому академику Авруцкому, в шутку, точно бы исчез – испарился. Ответ аспиранта В. Н. Прокудина (возможно именно поэтому талантливому ученому так и не удалось защитить докторскую диссертацию?) был прост: «Мы сделали вытяжку у ряда больных из их межуточного мозга…» Да, читатель, именно тогда появился научный термин, подкрепленный практикой, эндорфин. И, если бы исследования, проводимые группой Авруцкого, а также исследования группы моего учителя Валентина Федоровича Матвеева по ЛСД, тогда не прикрыли, мы бы сейчас были бы весьма далеко на пути и продления жизни человека! И продления нашей молодости. И вернулись бы с извилистого пути формальной генетики, на путь, намеченный Френсисом Гальтоном, и разрабатываемый успешно Трофимом Денисовичем Лысенко! Но, человечество бывает нелепо бесстыдно против себя же! Так, еврея Гальтона до сих пор держат за идеолога фашизма, по крайней мере его евгенику 25 лет не могу «отмыть» от гитлеризма. А, Лысенко, спасшего СССР и страны социалистического лагеря от голода в первый послевоенный год – за «приспешника» вождя всех народов. А, может быть, мы просто боимся той информации, для которой еще не созрели и предпочитаем сказки и байки? (Подробнее об открытии феназепама, читай мой роман «Все оттенки белого»).

Я не был первым, кому она это рассказала. Первой была Джуна. Мнение Джуны мне не известно. Как-то мне удалось поговорить с советским великим психиатром (пусть, что угодно о нем говорят и пишут, а мое мнение о нем неизменно: великий) Андреем Владимировичем Снежневским. Я рассказал ему о пережитом моей знакомой. И услышал ответ: «Женя! Бывают приступы шизофрении, которые длятся минуты, а изменяют всю жизнь. Возможно, ваша знакомая пережила такой приступ, а дальше жила в контексте его смысла!» Я тогда уже знал, что бред и галлюцинации эндогенного характера тем и отличаются от другой аналогичной психопатологии, что, как и сон, начисто лишены критики к своему содержанию. Мой дядя, академик Алексей Алексеевич Ухтомский допускал возможность наличия некоей информации, которую человек не в состоянии осмыслить (выразить к ней позитивное или негативное отношение), которая находится в самом древнем (филогенетически) участке мозга – межуточном мозге (thalamus) и в образованиях, окружающие его (meta-, epi – et cetera). Если бы человек жил межуточным мозгом, то он, во-первых, никогда не старел бы, не имя ни предков, ни потомков (ни это ли имел в виду Великий Князь Святослав Хоробрый, сделав своим девизом – « сам себе род »); во-вторых, не умирал бы. Мы стареем и умираем исключительно за счет большого мозга. Это оно, серое вещество, создает нам иллюзии сна и яви (бодрствования) и делает смешным и нелепым «бессмертие» души (душа не только бессмертна, но и не стареет). Есть люди, для которых déjà vu обычное явление и они даже могут вызывать его, когда вздумается. Есть такая неврологическая патология – синдром петли (вернее, анатомическая), при которой можно, как кончиком хлыста, вздергивать головой, встряхивая таким образом, межуточный мозг и получать картинки из «прошлого». Но эти картинки всегда однообразны и не интересны настолько, что страдающие данным синдромом как правило стараются от него избавиться и идут на оперативное лечение. А, вот если бы рискнуть и встряхнуть свой межуточный мозг как следует (как Одиссей или актриса Тарковского), то можно совершить путешествие вне времени и пространства, туда, за пределы гравитационного радиуса в мир кварков. Я с удовольствием бы рискнул хотя бы для того, чтобы написать потом книгу: «Как я был кварком». Когда человек испытывает déjà vu, он обращает внимание на второстепенное, теряя из виду главное. То есть, фиксируется содержание «уже виденного», а не сам феномен «уже виденного». Точно также и при реже встречающемся состоянии a jamais vu (никогда не видел). А, ведь, содержание всегда преходяще, а «музыка» функции – вечна! Если бы удалось ухватить эту функцию, как бога за бороду. То есть, вынести, по Гуссерлю, все содержание за скобки сознания, то мы бы нашли «шестеренки» torrent сна. Узнали бы из каких «серебряных нитей» сплетает великий ткач (а, отнюдь, не каменщик) тенета повседневной реальности. 24 часа! А мы ничему, по-настоящему, не удивляемся, даже самому фантастическому сну, и зазеркалью! Безропотно воспринимаем свое старение и собственную смерть.