Александр Дугин - Метафизика Благой Вести

Четвертый пост — Петров — приходится на летнее солнцестояние, и имеет иное значение, радикально отличное от трех других постов, что видно уже из того факта, что он не приурочен ни к одному из двунадесятых праздников и не связан с двумя верховными лицами православной традиции — с Сыном Божьим и Девой Марией. Однако показательно, что всего православные имеют 4 поста (не считая нескольких однодневных), что строго соответствует Великому Кресту священного года.

Заметим, что в настоящее время этим трем точкам действительно соответствуют три формы измерения времени: осеннее равноденствие — церковное Новолетие, зимнее солнцестояние — гражданский Новый Год, весеннее равноденствие — пасхальный литургический цикл.

К Римлянам, XVIII, 19

См. Часть II. Глава 12

Сами апостолы являются проповедниками по преимуществу, но в сюжете Воскресения именно женам-мироносицам (которые отождествляются с тремя аспектами Богородицы) ангел, сидящий у пустого гроба Господнего, дает инициатический наказ: "проповедети апостолам" (см. стихиры Пасхи). Иными словами, Дева Мария первой проповедует тайну Воскресения тем, кто впоследствии станут главными благовестниками этого величайшего метафизического события. Поэтому вполне справедливо назвать Пречистую Деву первым из апостолов.

От Иоанна XIX, 26–27: "Исус же видев Матерь, и ученика стояща, егоже любляше, глагола Матери Своей, жено, се сын твой. Потом глагола ученику, се мати твоя".

Относительно символизма числа 72 можно также напомнить его календарный смысл в древнерусских вышивках: 72 недели по 5 дней. См. предыдущую Часть.

"Егда разделяше Вышний языки, яко разсея сыны Адамовы, постави пределы языков по числу ангел Божиих". (Второзаконие, XXXII, 8.) Св. Иоанн Златоуст комментирует это место из Ветхого Завета следующими словами: "Это значит: страны Вселенной Бог распределил между ангелами; например, одному ангелу одну страну, другому другую, чтобы на эту неодушевленную природу солнца, луны, звезд, земли и моря надеть узду для пользования ими смертному человеку." "На вочеловечение Господа нашего Исуса Христа". (Иоанн Златоуст «Творения», т.8.)

"Говорение на языках" является эсхатологическим завершением Вавилонского смешения, преодоление множественности наций в единстве Соборной Церкви. В некотором смысле, это тождественно реставрации Изначального Языка, бывшего некогда единым для всего человечества. Эзотеризм называет его "языком птиц" или "языком ангелов". В данном контексте снова следует упомянуть труды профессора Германа Вирта, который через исследования «палеоэпиграфики», древнейших форм письменности, рисунков и наскальных изображений пришел к реставрации общей структуры Изначального Языка, связанного со Священным Годом и естественным строем космоса. Вирт не обращался прямо к христианской традиции, но при сопоставлении его открытий со структурой православной литургии, символики и догматов поражает практически полное совпадение модели Изначального Языка, предложенной Виртом, с логикой христианского учения, ритмом праздников, провиденциальной семантикой и фонетикой имен главных персонажей евангельского повествования. См. также А.Дугин "Гиперборейская теория", указ. соч.

Именно на этом соображении была основана традиционная христианская сакральная география, видящая историю народов и государств в оптике одновременно космического и церковного домостроительства. Это также фундамент особой христианской сотериологической этнологии. К сожалению, полноценное изложение данных аспектов православной традиции нигде в законченной форме не встречается, но на основании внимательного исследования православного предания, житийных циклов и святоотеческого наследия нетрудно выявить главные параметры этой эзотерической православной дисциплины.

Такое почитание нескольких святых связано с различными факторами: поминание разных людей, имевших одно и то же имя, наложение друг на друга житийных традиций разных поместных церквей и т. д.

См. "Слово на вочеловечение Господа нашего Исуса Христа", указ. соч.

См. по этому поводу: Николаев "В поисках за Божеством", СПб, 1910.

По этому поводу мы достаточно подробно высказались в Части II главы 10–13.

"И виде небо отверсто, и сходящ нань сосуд некий яко плащаницу велию, по четырем краем привязан, и низу спущаемь на землю. В нем же бяху вся четвероногая земли и зверие и гади и птицы небесныя: И бысть глас к нему, востав, Петре, заколи и яждь". Деяния апостолов, X, 11–12.

Это разделение архетипически представлено также в сюжете с Марфой и ее сестрой Марией Магдалиной, где Марфа олицетворяет действие (экзотеризм), а Мария — созерцание (эзотеризм). Такое же деление существует и в монашеском делании: есть путь прямого подвижничества, чистой аскезы, путь внешнего делания, а есть путь «исихазма», «созерцания», "молитвы Исусовой", внутреннего преображения. История Афона изобилует типичными рассказами о встрече обычных подвижников-ревнителей со старцами-исихастами и об удивлении первых относительно необычности пути "сердечного делания" вторых.

"Рече же к нему Господь, иди, яко сосуд избран мне есть сей, пронести имя мое пред языки и царми и сынми Израилевыми." Деяния апостолов IX, 15. Обратите внимание, что в этом обращении Бога к христианину Анании, понуждающем его идти к Савлу, «языки» поставлены на первое место, а "сыны Израилевы" на последнее.

Фигура Луки регулярно появляется во всех вопросах, связанных с противостоянием иудеохристианских и собственно христианских (православных) тенденций в Церкви. Так, он играл важнейшую роль в ходе иконоборческой ереси, так как его апостольский авторитет был одним из главных аргументов защитников иконописи. Именно Луке, по преданию, принадлежит первая рукотворная историческая икона — образ Богоматери. Иконоборчество было типичным проявлением креационистского духа в христианстве, коренящегося в строгом и последовательном иудаизме. Идея изображения Бога была для иудеохристиан синонимична «язычеству», «эллинству» и «манифестационизму». Победа защитников иконописи, особенно ярко выраженная в Восточной Церкви, была догматическим закреплением эзотерического измерения Православия, и не случайно развитие иконописи практически неотделимо от развития исихазма. См. Успенский Л.А. " Богословие иконы Православной Церкви", Москва, 1989