Армен Аванесян - Майамификация

АНТУАНЕТТА РУВРУА:

Упреждение (а не регулирование) индивидуального и коллективного поведения и траекторий, вероятно, способствует преодолению сложностей в мире массовых потоков людей, объектов и информации, а также компенсации трудностей управления по закону в сложном, глобализированном мире.

РИЧАРД ГРУЗИН:

Я беру как пример премедиацию войны в Ираке, утверждая, что премедиация создала медиалогику доктрины Буша-Чейни о преэмптивной войне. ‹…› Целью подразделе-‹…› подразделения по борьбе с преступностью является превентивное преследование, которое должно было стать одной из ведущих стратегий администрации Буша по выявлению и предотвращению терроризма в США после 11 сентября. В политическом режиме преэмптивной войны Буша – Чейни премедиация стала основным медиа режимом. ‹…› Идея преэмптивной войны противопоставляется внутренней практике «превентивного преследования» террористов, которая в настоящее время является официальной политикой правительства США. Подобно преэмптивной войне, превентивное преследование направлено на то, чтобы остановить акты внутреннего террора до того, как они произойдут.

РИЧАРД ГРУЗИН:

Премедиация характеризует медиальность первого десятилетия XXI века как сконцентрированную на культурно опосредованном желании убедиться в том, что будущее было заранее описано (pre-mediated) прежде, чем стать настоящим (или прошлым), – в значительной степени для того, чтобы не позволить застать врасплох медиа, а следовательно и американскую общественность, как это случилось утром 11 сентября 2001 года.

Вот почему настало время для нового типа разведок (DISCREET была акцией такого рода), чьей первостепенной задачей должно стать окончание направленной против собственного населения войны тотального контроля со стороны государства. Если принять во внимание, что холодная война против сотен миллионов якобы опасных коммунистов и реальной возможности ядерной войны длилась сорок лет, то удивительно, что вот уже почти двадцать лет вы находитесь в состоянии войны против терроризма. Войны, которую невозможно выиграть, войны против нескольких тысяч (по крайней мере до недавнего времени) безумных фанатиков, объявленной спецслужбами, которые только сделали себе одолжение, освободившись от кризиса легитимности (после потери смысла своего существования в результате падения Берлинской стены) и запустив новый мощный нарратив.

Во время своего участия в DISCREET Сэм Форсайт различал два вида опасности: с одной стороны, danger как опасность, возникшая в результате накопления прошлых событий; с другой – threat как угроза, приходящая из будущего. Эта вторая форма постоянного страха перед угрозой, которую невозможно объяснить естественным образом, имеет решающее значение для поддержания статус-кво перманентного чрезвычайного положения, известного как война против террора.

Предстоящие катастрофы в и без того почти безысходной и крайне драматической ситуации: этот вид параноидальной пропаганды, не поддающейся проверке фактами или сопоставлением с реальным положением дел, в настоящее время в самой необузданной форме практикуется Дональдом Трампом. Вчера, сидя в баре, оборудованном, как почти все бары в Майами, несколькими экранами, ты едва смог избежать его весьма внушительного бреда. Однако протофашистский дискурс Трампа не есть симптом проработки какой-либо травмы, скорее это выражение банального неприятия центральных элементов действительности. Этот постфактический уровень и делает его таким интересным (тебе стоит поразмышлять над его характером с точки зрения философии времени).

Ощущение неспособности что-либо изменить, беспомощности или контроля со стороны внешних сил является логическим следствием неспособности маневрировать в будущем. «Будущее больше не может быть сформировано или описано»: это означает, что упреждение в той степени замещает предписание, в какой будущее опережает настоящее. Эта ситуация усугубляется тем фактом, что различные превентивные аппараты охватывают весьма ограниченные горизонты будущего (к примеру, индивидуальные потребительские решения, выбор партнеров, преступные действия), в то время как более широкие промежутки времени в нашей сложной реальности лежат вне зоны их влияния – по крайней мере, на данный момент.

КАТАНИЕ НА СКУТЕРЕ. Вы колесите на своем оранжевом скутере по Майами-Бич, вдоль Оушен-драйв, до тех пор, пока не застреваете в пробке и вам не становится слишком жарко между пылающими восьмицилиндровыми моторами. Параллельно вам пролегает Коллинз-авеню, где даже с пятьюдесятью кубическими сантиметрами «полное» ускорение между перекрестками каждый раз означает порыв свежего ветра. Вы поворачиваете на Шестнадцатую улицу к видному издалека зданию – паркингу, архитектурной эмблеме Майами. Несмотря на запрет, вы протискиваетесь сквозь гигантские бетонные шары и поднимаетесь на пару этажей в поисках необычного ресторана (Мари) и парковочной площадки, где разворачивалась, возможно, самая фантастическая начальная сцена Полиции Майами Майкла Манна 2006 года (Армен). Но это вряд ли, ведь если верить Google, постройка Herzog & de Meuron была закончена лишь в 2010-м. На полпути вас останавливает охранник, перед которым вы правдоподобно разыгрываете невежественных европейских туристов, в результате чего он всё-таки просит вас развернуться в сторону выезда на Линкольн-авеню.

Вы решаете прогуляться по туристической зоне. Занятие не для культурных пессимистов, это уж точно. Но есть и это очарование карибских температур, которые часто повышаются на два-три градуса после захода солнца, когда обычно собираются облака и идет небольшой дождь. Вы проходите мимо здания, продаже которого вы обязаны своим присутствием: около восьмидесяти миллионов долларов открывают ArtCenter долгосрочные финансовые возможности для новых проектов.

Через несколько кварталов вы уже идете по выставке AN IMAGE и обсуждаете, почему цвета, формы и образы Майами оказывают такое сильное влияние. Позволяют ли постоянная жара и влажность (с которыми ваши тела еще не научились справляться) видеть различные контуры, очертания и даже сам воздух? Далее Мари рассказывает о том, что читала о климатическом интеллекте , например о способности адаптировать наши суточные ритмы к тропическим температурам. Ты вдохновлен идеей Майами-мимесиса и предсказываешь майамесис своего письма (ранний подъем, письмо, затем купание в море, а если на пляже станет слишком жарко, еще одна сессия письма во второй половине дня, прежде чем наступят длинные вечера). Вы спорите, являются ли ваши походы по расположенным между ресторанами и снабженным кондиционерами магазинам доказательством климатического интеллекта или это, скорее, пример типичного для Майами высококлассного шоппинга. Майамесис. Возможно, к моменту вашего следующего визита здесь уже будет продаваться высокотехнологичная одежда, способная вносить ваши биометрические данные прямо в текстиль.