Юрий Васильев - Дурка. Основано на реальных событиях

– Хорошо-хорошо, такое бывает, пройдет.

– Когда меня выпишут?

– Не знаю, не скоро, можете идти.

Я вышел с опустошённой душой. Леший повёл меня уже по знакомому недолгому пути обратно.

– Ну, что тебе сказали? – по пути спросил он.

– Сказали, что долго ещё.

– Э, брат, так прыгать не надо было, я же тебе говорил, веди себя тихо! – промолвил он, закрывая сейф.

– Ладно хоть не Знахарь, а Лекарь, хотя какая разница в этой среде, – тихо сказал я.

– Что-что? – спросил Леший.

– Ничего, тебе послышалось.

– А…

Я сел на кровать и, не думая ни о чём, погрузился в непонятную бездну себя, борясь с самим собой. Так прошёл ещё один день комы.

Наконец- то захотелось немного покурить. Сигареты были, во тьме пробрался в туалет.

Никого не было, затянулся, прокашлялся, голова закружилась, побрёл обратно. Прошел мимо спящего санитара, который здесь был чем-то наподобие дружинника, то есть состоял в палате номер 4, но по сроку давности почивал на лаврах санитара. Это был среднего роста парень лет 30, могучего телосложения, которым его наградила матушка – природа, но, к сожалению, забыла поделиться интеллектом. Надо заметить, что говорил он складно и понятно, но над ответами к вопросам зависал и долго думал.

Это была реально машина для убийственных ударов и захватов, с огромными ручищами. Шея отсутствовала, побритая наголо голова с маленькими серыми глазёнками на лице сразу переходила в туловище на худоватых ногах. Тело пестрило самодельными наколками, не обозначающими ничего, но одна бросалась в глаза: это был круг с выходящими линиями перекрестия за него, конечно же, знак скинхеда, которыми обильно раньше в подъездах, до сегодняшних ремонтов, были исписаны стены. Сразу сложился паззл, с каких он пор здесь и за что. Он напомнил мне Шрека.

Я отправился на свою лежанку. За окнами стояла ночь, и сквозь неё медленно барабанил дождь, унося меня мыслями куда -то в обречённый угол сознания…

Вдруг послышался шорох колёс за окном, стук закрывающейся со скрипом двери… Где-то я его слышал, этот ни с чем не сравнимый звук дверей буханки. Затем, через пару минут, раздался звук открывающейся сейфовой двери, грохот, ор. Скинхед в непонятках проснулся, прибежала дежурная медсестра к нам в палату.

– Куда – куда, вот свободная, – с обречённым видом проговорила она. Заходят два санитара, похоже, из машины, под руками у них здоровый мужик, обильно изливающийся матом.

– Ну что, куда его, да мы пойдём, – запыхавшимся голосом с одышкой промолвил один из них.

– Да вот, вот, сюда же.

Я не знаю, как они его сопровождали до палаты, но в тот же миг он расшвырял их, как котят. Медсестра завизжала: «Серёжа, помогай!»

Скинхед Серёжа стоял сзади, переминаясь с ноги на ногу. Он подошел к мужику, заломал руки. Это было, конечно, проблематично, но он взял верх, далее подскочили два сопровождающих и помогли уложить бунтаря на кровать. Кое – как привязали. Как же он орал, плескался матом и с такой пошлостью, о которой не слыхивал самый прыщавый подросток!

В первую очередь мат летел в сторону медсестры, он её знал, оказывается, так он здесь постоялец. Чтобы хоть как-то его успокоить, женщина вколола ему лошадиную дозу лекарства, но он не утихал, параллельно разбудив соседние палаты, но, как я заметил, остальных это не сильно тревожило. Выхватив от скинхеда по лицу, он немного успокоился, но продолжал ругаться извращённым матом, что и куда он с ней делал и сделал бы сейчас. Женщина покраснела: «Лёша, ну ты же нормальный, что ты такое говоришь».

Но Лёша был далеко не нормальный в этот час и не успокаивался. Красная, как рак, она ушла. Лёша получил ещё и от соседа. Конечно, неправильно бить лежачего со связанными руками, но в этот момент мне тоже хотелось его ударить. Наконец препарат его успокоил, и он замолчал.

Все, кто был не равнодушен к данному действию, благополучно заснули, даже маленький Дима порадовался про себя. Так прошёл ещё день.

На утро мужичину Алексея развязали. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что он тихий и скромный электрик с двумя дочерями. С противоположной койки прозвучало: «Как ты себя вёл вчера?».

«Я ничего не помню», пробурчал он. Хороший стандартный ответ. И огромное массивное тело погрузилось в похмельную сонную пелену, присыпанную хорошей дозой препарата.

Утро потихоньку раскачивалось, тремор в руках остался таким же ужасным -завтрак подтвердил это. После утренней трапезы ко мне зашёл Лёха, с которым мы пересекались пару дней назад в коридоре.

– Как дела? – спросил он.

– Тяжко, бредовое состояние после «Галоперидола».

– Ну да, есть такое, – пошагивая на месте и широко улыбаясь, промолвил он.

Зачем ты прыгал-то, вот до этого двое, или, по-моему, трое прыгало, всё деды были какие-то, оно же видишь как, тут не убьёшься, ноги переломаешь только и всё, но лежать, конечно, в Пироговке-так вылечат и опять привезут обратно. Тут же видишь как, вести себя надо адекватно, на примерного смахивать, – улыбчиво сказал он.

– Не знаю, боль тупая была, мысли в кучу, Пироговка – это хорошо, конечно…

Лёха смахивал за главного здесь, наподобие смотрящего в тюрьме, самый разговорчивый и жилистый. С каждым персонально он разговаривал – зачем, откуда, из какого района, за что. Как оказалось, в прошлом он был обычным парнем, жил – не тужил, занимался спортом – поднимал железо, участвовал в соревнованиях, достиг определенных успехов. Так как его натура была склонна к гуляньям и спиртному, он не заметил, как его поглотила эта пучина. Однажды он по каким -то причинам продал квартиру и начал гулять. Деньги были с собой, когда он был в кругу некой компании. Наутро проснувшись, денег он не обнаружил, как и компании, соответственно. Просто – напросто его кинули.

Он впал в ступор и депрессию, на фоне алкоголя все усугубилось, он стал агрессивным и бил всех подряд, сил у него на это хватало. Он хорошо помнит, как его сюда привезли, с его слов, когда его развязали, он бил всех санитаров «с вертухи», с разворота. После лошадиной дозы «Галоперидола» он успокоился. Его кололи две недели, после чего он еле очухался, осознав, что денег нет и идти некуда. Он находился здесь уже шесть месяцев но постоянно твердил, что надо выбираться, решать вопросы.

– А откуда ты, из какого района?

– С Горы, – ответил я.

Нетрудно догадаться, почему наш район назывался Гора, официально – Скоморохова гора. Он находился на холмистой возвышенности, якобы раньше, по одной из версий, в этом месте раз в год на Масленицу собирались скоморохи со всей России и устраивали глобальное гулянье. Также на Горе всех встречает гордая достопримечательность этой местности – ТУ – 104, за штурвалом которого гордо восседает скоморох, который сам об этом не подозревает.