Яков Шмидт - ПолитиКант. Метафизика семьи, государства и частной собственности

Может быть, в этом и есть сермяжная правда, но вряд ли – Благая весть.

Владимир Соловьёв мыслил иначе: периоды наивысших достижений страны связываются с духовным подвигом «национального самоотречения» – таково, например, призвание варягов и реформы Петра I. Напротив, самые мрачные страницы истории русского государства наступали в эпоху торжества национального эгоизма и забвения христианского универсализма.

Молодые и талантливые журналисты с классиками соглашаются и не соглашаются. Прошу прощения за большие цитаты. Очень уж они хороши. С замечательным оптимизмом пишет Александр Архангельский:

… если мы заранее согласны с тем, что ничего не будет, значит, ничего и не будет. Конечно, практический опыт и здравый расчет подталкивают к невеселым выводам и скептическим прогнозам. Но кто же в истории опирается на данности? Кто же действует с оглядкой на социологию? С оглядкой вообще не действуют, а только прячутся по избам. А если действуют, то с твердой верой, что вопреки всему у нас – получится. По крайней мере, может получиться; надо пробовать. Вообще, весь опыт человечества нам говорит: удавалось в мире только невозможное. Не могли дикие племена стать народом Израиля. Не могло христианство восторжествовать в языческом мире.

Снизим планку, посмотрим на политику. Не могли шведы справиться с тотальным пьянством и разложением страны в конце 19 – начале 20 века. Треть населения, практически все трезвенники, эмигрировали. Оставшиеся деградировали. Церковь нищенствовала и не имела авторитета. Но ведь взяли – и поверили в себя. Поверив, нашли возможным объединиться в добровольные общества трезвости вокруг приходов, договориться, что государство выдаст церкви гранты на работу с бедными и пьяными. А значит, безо всякого найма и огосударствления даст ей источник независимого существования. И – вытащили себя за волосы из болота, как советовал великий барон Мюнхгаузен.

Не было шансов у испанцев стать современными испанцами. Не было у итальянцев середины 70-х возможности избавиться от власти мафии и хаоса красных бригад. Не было у немцев ни малейшей перспективы превратиться в самую упорядоченную демократию Европы… И так далее.

С не менее замечательным оптимизмом Дмитрий Соколов-Митрич полагает, что психологию народа невозможно, да и не нужно изменять, просто к каждому народу нужно найти свой подход, который выведёт его на передовые позиции.

Чем была Южная Корея полвека назад? Нищей страной, отстающей даже от Нигерии и Папуа Новой Гвинеи. Измотанной войной и не имеющей никаких природных ресурсов, кроме архаичного, необразованного, безынициативного, преимущественного сельского населения. Что сделал генерал Пак Чжон Хи, которому удалось всего за 19 лет вывести Корею в число самых крупных экономик мира? Он просто внимательно присмотрелся к человеку корейской национальности и сделал ставку на его неисправимые качества: порочный коллективизм, рабскую покорность начальству и стремление к уравниловке… Формула успеха генерала Пак Чжон Хи в том, что он не стал «выпаривать из народа его общинно-коллективистскую архаику», …не стал ломать людей об колено, он просто перенес «цивилизацию риса» с полей на заводы. Если кому и пришлось в эти годы совершить над собой моральное насилие – то самой корейской элите… Или вот возьмем до ужаса бестолковый, склонный к алкоголизму финский народ, который еще в начале XX века представлял из себя печальное зрелище. Финляндия в те времена была жалким сырьевым аппендиксом Европы. Что такое Финляндия сегодня? Один из мировых лидеров по уровню жизни и вечное напоминание России, что ссылки на климат – гнилая отмазка. В чем секрет экономического прорыва этой страны? Да все в том же – в готовности государства развиваться исходя из свойств своего народа… Могу еще рассказать историю про архаичный японский народ. Про жестоковыйный еврейский народ. Про буйный итальянский народ. Про фанатичный турецкий народ. И про то, как все эти безнадежные народы совершали экономические чудеса, как только во главе их государств появлялся человек, который понимал, как этот народ активировать, как обратить его пассивы в активы…

А может ли общность людей, будь то народ или даже коллектив небольшой коммерческой компании, собраться и решить: друзья, мы какие-то не такие, давайте все вместе станем какими-нибудь другими!

И даже если мы говорим, что не хотим демократии и капитализма, не торопитесь делать выводы. Не исключено, что эти слова надо читать так: нас до смерти достала эта ежеминутная гонка за благополучием. Мы так устроены, что если деньги становятся единственной мотивацией, мы работаем плохо. Для эффективного труда нам нужен какой-то смысл более высокого порядка. Мы не любим жить бессмысленно. Дайте нам смысл.

Вот о смысле – это нам ближе. Вообще, политология без метафизики – это суемыслие. Столкновение интересов и самолюбий. Никто не ориентируется по звёздам, все смотрят под ноги и вокруг – куда б не вляпаться, чего бы хапнуть и как бы на нож не напороться.

Вернёмся к началу нашей первой главы.

Когда люди задумываются о смысле жизни, имеется в виду не простой обычный смысл. Прозаический смысл в жизни есть всегда и не нуждается в раскрытии: жить хочешь – вот и смысл. Но наш музыкальный язык, независимо от того верующим или неверующим вы себя сознаёте, бессознательно связан с гордым ощущением запредельного и требует не простого, а возвышенного смысла. Не случайно возник этот мир и не случайно ты в этом мире. И музыкальный язык не случаен.

В «Бог и Пол. Метафизика секса и смерти» мы уже говорили, что категория возвышенного включает в себя два направления, состоящие из двух противоположностей.

Мы находим возвышенное в служении надличным общим целям и в противоположном – интимно-личном отношении между людьми.

Мы находим возвышенное в строгом порядке военных рядов, городских зданий, стихотворных строк и научных знаний. И в противоположном – стихийном величии морских волн, горных массивов, любовных страстей и народных волнений, разрушающих семейный и державный строй жизни.

Эти две пары базовых противоречий эстетики, назовём их, по Соловьёву, центростремительными и центробежными , дают основу драматической несовметимости положительных понятий в личном и общественном сознании. Нужен порядок и нужна свобода. Нужен патриотизм и нужна всемирность. Нужно равенство и нужно первенство. Нужно единство и нужно многообразие. Нужно постоянство и нужен прогресс. Нужна духовность и нужна рациональность. Нужен покой и нужна борьба. Если вам нравится делать себе больно, этот список можно продолжать бесконечно. В психологии это называется когнитивный диссонанс.