Сергей Салтыков - Стоимость человека

Долгие тысячелетия первобытнообщинного уклада не было насущной необходимости оценивать и отчуждать в добровольном порядке членов своих микросообществ из каких-либо корыстных побуждений. Единственной такой вынужденной причиной можно считать необходимость сохранения и улучшения генофонда. Стабильно повторяющиеся близкородственные браки неминуемо вели к мутациям, наследственным заболеваниям и вырождению племен. Возможно, это и стало первопричиной возникновения традиции компенсировать выдачу невест замуж в соседние племена эквивалентом ее ценности (стоимости) в виде калыма или выкупа. Для спекулятивного завышения реальной стоимости подобных сделок, получения необходимых гарантий их стабильности и нерушимости, вслед за выкупом прижились традиции сопровождения браков приданым имуществом невест, обменом сословными титулами и привилегиями.

Другим важным направлением и самостоятельным механизмом введения в повседневный жизненный обиход понятия и практики оценки людей, стали захватнические войны. Наряду с прочими ценностями, захваченные в плен воины и оккупированное население стали не только дорогостоящим товаром, но и самостоятельным мотивационным смыслом все новых и новых войн, уже спорных и противоречивых по своему характеру, одновременно освободительных и захватнических в общественном сознании противоборствующих сторон.

На мой непрофессиональный взгляд, следует по-новому осмыслить и оценить причинно-следственную связь перехода первобытнообщинного уклада в рабовладельческий. Мне, по крайней мере, спорным представляется утверждение классиков марксизма – ленинизма о том, что бытие определяет сознание и общественные отношения являются результатом развития производительных сил. Приоритет высокой потребительской и меновой ценности (стоимости) человека плавно переместился из первобытнообщинного уклада в последующий, дал ему не только общепринятое название, но и неизбежное смысловое наполнение. Выражение «спрос порождает предложение» не только имеет статус экономического закона, но и является веским аргументом в пользу альтернативного истолкования рассматриваемого нами процесса и механизма смены общественно-экономических формаций. Анализ соотношения численности населения с размерами неосвоенных территорий и находящихся на них природных богатств и доступных жизненных благ, позволяет сделать парадоксальный, на первый взгляд, вывод о том, что у человечества в указанный период был реальный шанс пойти совсем другим путем эволюционного развития. Без войн и насильственного покорения воинствующими этносами своих ближних и дальних соседей, без позорных этапов порабощения и геноцида более слабых и миролюбивых народов. Но, как известно, история не имеет сослагательного наклонения и настойчиво призывает считаться с реальной действительностью. Не только считаться, но и пытаться осмысливать и объяснять ее с позиций истины. Такое объяснение напрашивается само собой. Параллельное осознание человеком своей и чужой ценности, врожденное и инстинктивное доминирование первой над второй сформировали в нем соответствующую парадигму дальнейшего цивилизационного развития. В ее основу было заложено не созидательное освоение свободных территорий, а насильственное покорение и обеспечение контроля над конкурирующими соседями. Все остальное – развитие производств и науки, обустройство быта и регулирование общественных отношений, культура и религия – было отодвинуто на второй план и превратилось лишь в инструменты и способы достижения этой главной цели.

Таким образом, рабовладение явилось неизбежным элементом эволюции человечества. Не приходящим, временным этапом, как учили нас упомянутые классики, а постоянно действующим мотиватором человеческой сущности, конкурирующим оппонентом его разума. За прошедшие тысячелетия изменились лишь внешние проявления рабства. Из грубого физического насилия оно трансформировалось в экономическую кабалу, социальную зависимость, скрытое интеллектуальное, информационное и духовное манипулирование беззащитными индивидами и целыми социальными группами. Соответственно, изменился и характер войн. Из горячих и холодных, они постепенно превращаются в гибридные, информационно – идеологические и аморально-бездуховные. Но общая идея рабства, как социального явления, остается прежней: «Тот, кто владеет телами, умами и душами людей, тот владеет миром!».

Рабовладельческий уклад в истории большинства известных цивилизаций интересен не только как хронологически определенный период расцвета и легализации массовой торговли людьми, но и как детально изученный, достоверно зафиксированный и сохраненный для потомков практический опыт превращения человека в ценный и востребованный товар. Работорговля стала основой развития не только экономики, сельского хозяйства, строительства, мореплавания и других видов производственной деятельности. Она непосредственно влияла и проникала во все другие сферы жизни общества – воинскую службу, правовое регулирование, бытовое обслуживание, массовые мероприятия, зрелища и развлечения, спортивные состязания и гладиаторские бои. Такое разнообразное и разноплановое использование рабов повлекло за собой детальную регламентацию правил торговли ими и существенный разброс цен на их различные категории. На стоимость (цену) конкретного индивида влияли не только его антропометрические параметры и физические качества (раса, пол, возраст, состояние здоровья), но и социальные факторы (происхождение, образование, профессиональные навыки и таланты). Вместе с самим рабом покупатель получал не только все права на него, но и принимал на себя некоторые необременительные обязанности. Кроме классической купли – продажи, отчуждение и приобретение рабов происходило также в порядке дарения, наследования, награждения за службу, возмещения финансовых долгов и причиненного материального ущерба. Статус раба в подавляющем большинстве случаев был не только пожизненным, но и наследственным. Дети рабов автоматически становились рабами от рождения. Обратная процедура обретения свободы, хотя и регламентировалась некоторыми правовыми нормами и традициями, практически полностью зависела от воли и милости хозяина-рабовладельца. В общественном сознании всех социальных групп описываемого периода рабовладение считалось естественным положительным явлением. Даже философы и богословы не усматривали в нем ничего противоестественного и аморального.

Классическая историческая наука, опирающаяся на марксистское учение о смене общественно-экономических формаций исключительно по причине развития новых производительных сил и непримиримой борьбы антагонистических классов, отводит рабовладельческому укладу очень ограниченный период существования. В среднем, с 5 – 4 века до новой эры и до 4 – 5 веков новой эры, насильственным образом втискивая рабовладельческий строй между очень размытыми во времени границами первобытнообщинного и феодального укладов, искусственно подгоняя под момент упадка и крушения Римской империи. Все вытекающие из такого противоречиво-искусственного подхода понятийные нестыковки при этом сглаживаются и нивелируются путем выделения из этого исторического периода различных форм, видов и стадий рабства (патриархальное, восточное, античное, частное, коллективное и государственное рабовладение, сельскохозяйственное, ремесленное , интеллектуальное и пр.). Все, что не укладывалось в эту схему, было скопом вынесено за ее рамки и получило не менее размытое и противоречивое определение – пережитки рабовладельческих отношений. Понятно, что Маркс и его последователи преследовали в своих учениях конкретную, четко сформулированную цель – обоснование насильственного захвата власти и оправдание последующего террора перманентной классовой борьбой. Исследование и утверждение приоритета человеческой ценности не входило в задачи их революционных учений и программ.