Виктор Кротов - Разноплодное деревце. Сказки-притчи из породы сказок-крошек

Но не угадал.

К большому Выбирателю Книг приходили маленькие писатели и приносили сочинения.

Кашлянёт Выбиратель в знак согласия – тут же книжку напечатают и продают повсюду. Дунет на книжку – и её как не бывало.

Но вот он простудился, раскашлялся, и книги стали печатать все подряд.

Зачитались люди новыми книжками и вообще забыли про Выбирателя.

Напротив мышиной норки стоял телевизор.

Одна мышь смотрела его с утра до ночи. В телевизоре показывали много вкусного, о чём она и не слыхала.

Загрустила мышь: хочется попробовать.

Забралась она в телевизор, а там только ерунда несъедобная, не всё даже разгрызть получается.

После этого телевизор перестал работать, и мышь снова повеселела.

Надоели поезду ленивые пассажиры. Взял он и вывернулся наизнанку.

Весь мир оказался внутри, а пассажиры снаружи.

Лежат на полках и глядят, как жизнь едет в поезде мимо… А у них теперь непрерывная остановка.

Шёл человек и зацепился за проволоку. Стал отцепляться – и запутался в верёвке. Да ещё ногой в канатную петлю угодил. Ни тыр, ни пыр.

Махнул он рукой на всё это. И другой махнул. Обеими руками замахал – и взлетел вверх.

Вся путаница внизу осталась, а он улетел.

Была у одного учёного подсказочная книга. Когда учёный не знал, что делать, он заглядывал туда и узнавал.

Однажды прилетел ангел и говорит учёному:

– Хочешь, возьму среди звёзд полетать?

А в справочнике написано: «Ангелов не бывает». И всё-таки учёный полетал с ангелом.

С тех пор подсказочник как сквозь землю провалился.

Жила-была счастливая девочка Эу. У неё ничего не было, кроме песенки без слов, а мотив был какой захочется.

Встретилась Эу с богачом, у которого ничего не было, кроме богатства.

Пожалела его Эу, хотела отдать ему песенку, но не смогла. Очень уж внутренняя была песенка.

А богач даже не огорчился.

В одной стране однажды летом случился богатый урожай жары.

Жару собирали в мешки, в ящики и в цистерны. Её сушили, солили и коптили, варили из неё повидло и джем. И всю до капли продали за границу.

Страна эта сразу разбогатела, но зимой её жители очень мёрзли. Себе-то они ничегошеньки не оставили.

Выросло однажды на дворе дерево с бородой.

Если кто-нибудь из детей гладил бороду и говорил: «Борода-борода, хочу мороженое!» – тут же на дереве вырастало мороженое. Что могла борода вырастить в ответ на просьбу, непременно выращивала.

А если её просто гладили и ничего не просили, борода начинала рассказывать интересные истории. Такая уж она была отзывчивая.

Был у мамы с папой сынок Еря, который вырос большим-большим.

А мама с папой стали маленькими-маленькими.

Еря их очень любил. Чтобы реже расставаться с ними, он сажал маму в левый нагрудный карман, а папу – в правый.

И если Ере нужен был совет, мама или папа вылезали на плечо, вставали на цыпочки и шептали ему в ухо.

В одном большом доме посреди квартиры стоял маленький дом.

А в нём братец построил сестрице её особый домик.

А в нём сестрица сделала дом для кукол.

А из него был выход на свободу…

Но никто в большом доме об этом не знал.

Это была карусель размером с город. Вместо сидений там были тысячи замечательных бесплатных аттракционов. Шоколадки и мороженое тоже раздавали просто так.

Некоторые здесь оставались навсегда и не вырастали. Их называли «карусельные дети». У них в зрачках всегда крутились две крошечные карусельки.

Прагма-Магма удивлялся, как это столько народа верит в Бога. Решил тоже помолиться. Попросил себе всего хорошего и чтобы обязательно ответ был на его молитву.

Смотрит – бумажный голубок летит. Развернул его и прочёл: «Это Я всё жду от тебя ответа. Оглядись!».

Огляделся Прагма-Магма, а вокруг так красиво!..

Умный Стёпа всегда носил с собой особую стрелку.

Если надо было выбрать, куда идти или что взять, он клал её перед собой и поворачивал туда-сюда. А потом вдруг говорил: «Вон туда!» или «Вот это!».

Иногда Стёпу спрашивали:

– Почему?

Он отвечал:

– Стрелка показала.

– А, стрелка!.. – кивали ему и соглашались.

Жук Дормидонт был очень серьёзным. Он всегда знал, что и как надо делать, чтобы было правильно.

Если его не слушали, он с возмущённым жужжанием улетал прочь. Разыскивал капельку росы и хохотал над своим выпученным отражением.

– Ну и смешной ты жук! – говорил он себе и возвращался обратно совершенно спокойным.

Был такой кусок глины по имени Ляп.

Слепят из него что-нибудь, а ему не нравится. Шлёпнется Ляп на пол – и снова становится куском глины.

А потом он заметил, что всё глиняное обжигают. И тоже забрался в печь. Стал твёрдым-твёрдым.

Увидел мастер, что ничего из него больше не вылепить, и сунул в ящик с обломками. Ох, как там было скучно!..

Всё-таки поспешил он на обжиг отправиться.

На сто километров вокруг искуснейшим мастером плетения паутины был паук Пафнутий. Питался он цветочной пыльцой.

Многие попадались к нему в сеть, заглядевшись на её узоры. Каждого он освобождал, угощал пыльцой и говорил с ним так ласково, что тут же становился его другом.

И на всю жизнь между ними протягивалась невидимая паутинка.

Увидел Лёва-зёва на пластиковом пакете девочку-красавицу. И очень захотел, чтобы она ожила.

Так и случилось. Только кожа у неё осталась пластиковой. И перестать улыбаться она никак не могла.

Липнет к Лёве, шепчет:

– Идём ко мне на пакет, он фирменный!

А сама улыбается вовсю, аж зубы блестят… Еле вырвался.

У Джи-Джи была искрящаяся лошадка. Когда ему трудно – появится невесть откуда и Джи-Джи подхватит. Куда надо домчит, через что надо перенесёт, на любую высоту запрыгнет. И совершенно невидимая. Джи-Джи просто чувствовал, как летучие искорки его вверх поднимают.

А дедушка сказал ему, что такие лошадки бывают только у радостных людей.

Высыпал кто-то на стол картонные кусочки для картинки-составлялки и ушёл. Пришлось им самим отыскивать себе места в картинке.

Такое началось! Одни своё место ищут, а другие ищут место получше и этих отпихивают.