Виктор Кротов - Разноплодное деревце. Сказки-притчи из породы сказок-крошек

Вернулся хозяин составлялки, вздохнул:

– Неужели вы для того ожили, чтобы вместо красоты несуразица получилась?..

Вырос однажды на клёне огромный прекрасный цветок, один-единственный.

– Какое чудо! – радовался клён.

И все свои соки отдавал цветку. Даже листва пожухла.

– Принесёшь семена, от них цветущие клёны пойдут, – шептал он цветку.

– Вот ещё! – фыркнул однажды цветок. – Я и так хорош.

И улетел с осенним ветром.

С тех пор клён сам похож осенью на огромный цветок. А цветок исчез, как не бывало.

Вырезали дети из бумаги целый мир. Вот только исправить что-нибудь не получалось.

Захочешь перестроить домик, а его обитатели не дают: привыкли. Поймаешь бумажного жителя, чтобы его улучшить, а он вырывается, пищит:

– Я сам за собой послежу!

Были дети создателями, а стали – наблюдателями.

На лугу, в лесу, на горе, в реке – всюду живут невидимые существа Стихиали. Когда человек приходит к ним в гости, они радуются – и стараются его тоже наполнить радостью.

Многие дружат со Стихиалями. А кое-кто не обращает на них внимания. Словно их и нет.

Тогда Стихиали скучнеют и прячутся. И человек возвращается от них ничем не наполненный.

Главным удовольствием для Забивона было заколачивать двери. Всюду, где мог, он забивал их огромными гвоздями.

А ещё лучше – досками крест-накрест. И с надписью: «Хода нет!»

Но вот однажды он увлёкся и заколотил изнутри все двери в своём доме, а отколачивать их он не умел.

Так и живёт там теперь Забивон безвылазно.

Жила-была девочка. Такая крошечная, что заблудилась в собственных волосах. И забрела внутрь головы.

Оказалась она там одна-одинёшенька. Ходит и отражается в своих мыслях, как в зеркалах.

«Ой, как здесь скучно…» – затосковала она. И вдруг догадалась: «Надо о других подумать!».

Тут же появились и другие. Кстати, и выбраться ей помогли.

Жил-был Ёнок. Жил и вздыхал. Потому что не знал, чей он. Маленький, тёплый, а рядом никого нет. Откуда ему знать?

«Ничего, – вздыхал Ёнок, – вырасту, тогда узнаю, чей я».

Только и вырос Ёнок непонятно чьим. Потом женился, и у него появился Ёночек.

Тут-то Ёнок и узнал, чей он.

Фурр умел становиться львом. Он выступал в цирке самоукротителем.

Выбежит львом на арену, рычит, глаза сверкают. Потом превратится в человека – и как щёлкнет бичом! И снова становится львом, только присмиревшим. Через обручи прыгает, с тумбы на тумбу…

Все удивлялись. Ведь себя укрощать труднее, чем посторонних зверей.

Никто не умел отдыхать лучше Чу. Он мог спать по десять раз в день, а мог и неделю без перерыва. Умел развлекаться, веселиться, расслабляться, а также кайфовать и оттягиваться.

Но Чу знал, что для хорошего отдыха нужно хорошо наработаться. И столько всего делал, прямо удержу на него не было!

Как же иначе отдохнуть по-настоящему?..

Все зёрнышки в пакете с гречкой хотели стать кашей. А вот одно – мечтало путешествовать.

Выпрыгнуло оно, когда пакет из магазина несли, и понеслось с ветром по асфальту. Сначала его чуть воробей не склевал. Потом чуть ботинок не раздавил.

Зарылось оно в землю. А после дождя проросло.

И началось его путешествие из земли к небу.

Испортились часы с кукушкой: то спешат, то отстают.

А кукушка из своего окошечка утешала хозяина.

– Разве время важнее всего? – говорила она. – Есть вещи поинтереснее. Расскажи мне лучше о своих друзьях, о своих любимых занятиях.

Разговорится человек с кукушкой и забудет про время. И так хорошо у него на душе становилось, что ни за что не хотел он заменить часы на исправные.

Одного парня прозвали Глупыш. Очень уж легко было его обхитрить.

А потом его полюбила девушка, которая стала звать его Мудрыш.

Он очень удивлялся и говорил:

– Ты перепутала. Не Мудрыш я, а Глупыш.

– Не перепутала, – отвечала девушка. – Ты добрый, всем веришь и никого не обманываешь. Значит, Мудрыш. Это все остальные перепутали.

Так и любила его всю жизнь.

Ржавела во дворе автомашина. Чтобы не пропадать зря, стала она по ночам развозить сны. Мотор у неё не работал и тишину не нарушал.

Сны в благодарность осыпáли её волшебными блёстками. Правда, не всем эти блёстки были видны.

Но один сказочник разглядел её красоту и воскликнул:

– Какая великолепная развалюха!

И забрал её к себе в сказку.

По южному пляжу ходили торговцы и кричали:

– Похвала медовая!

Кого из детей похвалят, сразу торговец подскакивает и набивает ему рот медовой сладостью. А с родителей деньги берёт.

Ребёнку сначала приятно, а потом уже кричит:

– Не хвалите меня!

И бежит полоскать рот солёной водой.

Родители и сами перестают его нахваливать. Дорого очень.

На аллее, что вела к морю, между больших кипарисов стоял кипарис-детка. Он разглядывал людей и хныкал:

– Почему они ходят туда-сюда, а мы нет?..

Но взрослые кипарисы молчали. Только один прошелестел:

– Смотри-ка лучше вверх, малыш!

Посмотрел кипарисёнок в небо, стал тянуться к нему и про людей уже не думал. Бродят туда-сюда, ну и что?

Надумала улитка вместо маленькой ракушки всю Землю своим домом сделать. Вот и прилепила на спину земной шар.

Ночь настала, звёзды вокруг.

«Хорошо ползти по космосу, – думает улитка. – Теперь я всей Земли хозяйка. Только бы меня жаба не слопала».

Приплыла к берегу большая белая медуза. Она выучила всякие акробатические номера и решила показать их купальщикам.

Только те, чудные, кричат:

– Осторожно! Медуза! – и разбегаются.

А другие зачем-то ловить её стали!..

Тут ей и пригодилось всё её акробатическое мастерство… Еле спаслась.

Ням очень любил сахарную вату. И удалось ему попасть в Сахарно-ватную страну. Оторви там от чего угодно кусок – и ешь себе.

Долго Ням наслаждался, пока не встретил нового мальчика, не сахарного. Тот оторвал у Няма рукав и съел.

Понял Ням, что сам стал сахарно-ватным – и пустился бежать!..

Детки краба Цапа попросили поймать им человечка, чтобы рассмотреть его.

Подстерёг Цап человека, ухватил, тянет к себе. А человек тянет к себе. Он тоже хотел краба поймать.

Пожалел его Цап, отпустил. Оставил клешню в его руке и вернулся к своим.