Илья Солитьюд - Завещаю горячие слёзы

В данный момент истории человек совершенно не сформировался как полноценное существо – мы зародыши чего-то большего. Сейчас мы напитываемся информацией, способной принести нам пользу в момент рождения первого постчеловека (а лучше проточеловека), который и будет создавать мир таким, каким ему хочется его видеть. Нам нужно смириться с тем фактом, что сейчас мы жалкие, нелепые и ничтожные существа. Смириться и тянуться к самым высоким плодам, к звёздам, к науке, к фантазиям и мечтам. Если у вас нет мечты, вы будете работать на того, у кого она есть. Мы все лишь ресурс в руках власть имущих, и так будет всегда, потому что мир несправедлив. Бесчеловечная машина человечества – каннибал, способный принести в жертву своим мечтам и амбициям власти любую жертву: человека, семью, город, страну, континент, весь мир и свою душу. Наш путь, которого мы придерживаемся сейчас, способен родить лишь большее зло, ибо пытается родить доброту путём лжи, навязывания и лицемерия. Отрицая факт существования зла, мы родим такую силу, что все крылатые орлы и чёрные звёзды-близнецы будут трепетать в ужасе пред новой силой.

Наша сущность подобна резиновому мячику, брошенному со всей силы в сторону стены зла: он отразится от её с ещё большей силой, выбив нам глаз нашими же средствами. Следующий бросок тупости будет летальным для нынешнего строя цивилизации. Следующий бросок, а точнее отскок, изменит мир навсегда. Тот факт, что жить слишком серьёзно – нелепо, а несерьёзно – глупо, убивает меня. Следовательно, нужно убить факт путём изменения реальности. В данный момент истории человек способен строить только на руинах, но не на чистых полях. Отскок снесёт с лица Земли мир, к которому мы так привыкли, и это то, что нам нужно, подобно ампутации заражённых конечностей ради спасения остальной части организма. Ампутация лишит нас чего-то, но нужно уметь отпускать некоторые вещи, учитывая, что человек потенциально может создать себе новые, более крепкие, лучшие и качественные.

Мы отказываемся быть тем, чем мы являемся, но это не меняет факта, что мы являемся тем, чем являемся. Но также это не отрицает возможности для нас быть чем-то большим, чем мы сейчас, в будущем. Революция души, бунт против абсурда должен иметь хоть какой-то смысл и итог. Смирение – путь ничтожества души и философской смерти. Умерев внутри, имей честь умереть и внешне.

Отрицание разумности познания путём оправданий через божественный замысел – грех человека, ибо, даже если мир соответствует истине агностиков, нельзя останавливаться. Мы способны познать столь многое, что, возможно, вопросы, столь тревожащие агностиков, станут для нас малозначительными или непроизвольно решёнными. Впадая в отрицание разумности познания, человек вводит себя умышленно в кому.

Отрицание нелепости мира столь же неприемлемый способ существования для человека, как и отрицание разумности познания. Мы можем делать вид, что всё замечательно, так нужно и нет в этом мире никакого абсурда. Можем прожить нашу жизнь для каких-то нелепых целей и бесполезных достижений: оценка в дневнике, золотая медаль, красный диплом, дорогая иномарка в кредит, дом в ипотеку, «любовь», «успех», известность, иллюзорное благо для общества, дебильная семья, полная кретинов, ненавидимая в душе работа, хорошая пенсия и лакированный гроб. Это мышление раба, лишённого своей последней надежды на свободу. Это вечный план, итог которого является апофеозом нелепости. Подобно Сизифу, вы будете толкать в гору свой валун планов и нелепых надежд, подкрепляя это тупоумной физиономией блаженного удовлетворения от процесса, суть которого давно уже превратила вашу жизнь в зацикленный ад.

Человек – это лживое и смиренное существо, придумавшее этикет, столь ловко прикрывающий его порочность от чужого мнения. Что, если бы наши ближние и не совсем ближние могли узнать наши мысли о них? Тогда, я думаю, «любовь», «дружба» и прочие добродетели исчезли бы сначала из разговорной лексики, а потом и вовсе бы растворились из словарей, а затем и истории в целом. Маскарад лжи давно охватил весь людской мир, построенный на вежливости с дрожащими коленями. Если бы нам хватило храбрости заглянуть в собственную душу, в лицо нашей правды, то ни один из нас не смог бы выговорить без стыда слово «я». Что такое «я», как не комок лицемерия с тысячью и одной маской? Покажите мне человека, говорящего только от чистого сердца, и я преклоню перед ним колени. А ведь люди очень любят говорить, что их что-то отличает от быдла или же животного, но это крайне легко разрушимый миф: попробуйте называть вещи своими именами – и вы гарантированно обречёте себя на смерть. Вот проблема человека, так пытающегося выставить иллюзию за реальность, – тошнота от правды. Правда для человека стала каким-то своеобразным десертом, который можно подавать только по скорбным дням четыре раза в год.

Я не посоветую вам держаться за наше приятное небытие и дорожить им. Я посоветую вам быть отвратительным человеком. Будьте правдивы. Углубляйтесь в темы, о которых люди даже не хотят слышать. Показывайте изнанку жизни, говорите о проблемах, говорите о лжи, о смерти, о нелепости и забвении. Говорите об отсутствии любви, счастья и доброты, о равнодушии, о ревности, о невежестве, тупости и скотстве. Говорите правду. Будьте самым неприятным типом на этом маскараде лишь потому, что не забыли забыть маску дома.

Человеческая цивилизация – всего лишь биологическая ошибка, неспособная дать себе умереть из-за невероятной глубины инстинкта самосохранения. Большинство уверены, что этот самый инстинкт заключается в сигналах «Я хочу спать», «Я хочу есть», «Я хочу размножаться», «Огонь – больно» и тому подобных. Отчасти так оно и есть, но это лишь верхушка айсберга. Неужели можно обладать столь снисходительным отношением к самому продуманному механизму самосохранения человеческой жизни? Эта система развивалась миллионы лет, подстраиваясь под нужды охраняемого организма, а человек разумный говорит, что она проста, как примитивный маятник, – удивительная глупость и наивность. Корни этого допотопного биологического механизма куда глубже, чем может представить себе человек. Порой я думаю, что человеческая так называемая душа совершенно чужда нам, как бы это странно ни звучало; она будто лишняя во всём этом процессе жизни – пленённый попутчик, обречённый на страдания, томясь в клетке из плоти и костей. Способен ли человек мыслить самостоятельно, или же каждая его мысль направлена на путь максимально приближенного к прихотям человека выживания? Мне это напоминает сложнейший код, будто бы наше подсознание обладает искусственным интеллектом, столь незаметно интегрированным в жизнь человека, что заметить эту молочную нить, проведённую сквозь огромное белое полотно, невозможно. Ведь даже самые закостенелые нигилисты и склонные к депрессивным взглядам на мир люди продолжают жить. Я продолжаю жить. Что руководит нами? Быть может, теневая надежда? Я пришёл к выводу, что любая надежда является плодом нашего инстинкта самосохранения, который подыскивает даже совершенно иллюзорные способы убедить нас, что стоит жить дальше. Нигде нет покоя человеку от самого себя, даже в собственных мыслях. Что мы вообще такое? Несчастная оболочка – носитель генов. Наш инстинкт пытается спасти не нашу личность и индивидуальность, но лишь наши гены. Родительский инстинкт тому явный пример: защита своего потомства даже путём самопожертвования – любовь ли? Научиться отличать собственные мысли от тех, что навязаны вам вашей прямоходящей тюрьмой, невероятно сложно. Достаточно провести логическую цепочку, ведущую от желания что-либо сделать и заканчивающуюся в момент вознаграждения за труды. Как вы видите собственную награду? Это очень тонкий уровень познания собственных желаний, ведь даже самые героические поступки, бывало, совершались из глубинного желания получить вознаграждение за собственный труд. Например, отчаянный музыкант, заливающий своё безумие литрами растворимого кофе, пытается сотворить шедевр классической музыки, говоря себе, что в этом для него весь смысл жизни и после его исполнения можно спокойно умереть. Однако я более чем уверен, что едва заметная и быстро гонимая, словно назойливая муха, мысль мелькала и раздражала своей стыдливостью этого несчастного творца. А именно – мысль о том, что, быть может, его музыкальное произведение станет всеми признанным шедевром ещё при жизни музыканта и уже не будет никакого смысла в смерти, потому что деньги, заработанные за столь усердный труд, обеспечат его тёплой постелью и сытостью на всю оставшуюся ему жизнь.