Станислав Лем - Фантастика и футурология. Книга 1

Прогнозирование начинается от проектов пространства возможностей, но на этом не заканчивается. Любое количество «сценариев» не сможет заменить виртуальное пространство. Приведенные во вступлении к данной главе наброски прогнозов о будущем разделении человечества по уровню развития цивилизации — это и есть открытие нового виртуального пространства, отличного от того, в котором мы в настоящее время пребываем.

«Пассивная», «чисто предикативная» футурология похожа на человека, который изучает конфигурацию окружающего его пространства, занимаясь поисками дверей, стен, переходов, коридоров, препятствий и обходных путей и т. п. На этом ее работа заканчивается. «Активная», «нормативная» футурология похожа на человека, который, изучив конфигурацию окружающего замкнутого пространства, проектирует новое, в которое ему можно будет непосредственно перейти. При проектировании последующих пространств он не совсем свободен, а также не в состоянии их определить во всех размерах и конфигурациях.

«Пассивная» футурология из настоящего переходит в будущее и ни на какие другие движения не способна. «Активная» футурология также может перейти в будущее из локализованного ею же самой пространства, но будет искать такие переходы, то есть такие трансформации, которые обеспечат перенос в будущее существующей системы взаимосвязей.

Активная футурология в антагонистическом мире может приобрести военную окраску. Тогда ее задачей является оформление такого смещенного относительно актуального пространства, конструирование которого будет происходить втайне от противника. В мире с «абсолютным оружием» это новое виртуальное пространство не сможет лишить противника возможности применить «абсолютное оружие», но может повлиять на решения о применении такого оружия. Это могут быть, к примеру, средства поражения «с адресом получателя, но без адреса отправителя», то есть криптовоенные средства, о предумышленно разрушительном действии которых противник, подвергшийся нападению, или вообще не в состоянии догадаться, или догадается с трудом и уже с опозданием. Однако никак нельзя назвать реалистическими концепции, оперирующие «ультимативно обоюдоострым оружием», как «Doomsday Machine» («Машина судного дня») Кана. Стратегия, основывающаяся на принуждении к уступкам под угрозой «уничтожить весь мир», то есть шантажирующая опасность всепланетного самоубийства, создает такую асимметрию, которая делает реализацию подобной стратегии в принципе неправдоподобной. Это всего лишь плод умственных спекуляций (Кана и др.). Тот, кому угрожают, может вообще никак не реагировать: поскольку тот, кто ему угрожает, должен принять на себя всю полноту ответственности за уничтожение мира, находясь при этом в здравом уме и не испытывая крайней необходимости в подобной самоубийственной акции. Концепции некоторых биологов относятся к той же категории: одна из сторон распыляет антигенную субстанцию над территорией противника, изменяя иммунную систему его населения в сторону восприимчивости к новому средству поражения, которым обладает предполагаемый агрессор. Затем следует ультиматум с признанием в осуществлении указанной акции и с угрозой применения нового средства поражения, которое выборочно уничтожает население с измененной иммунной системой. Так как противник по условию располагает ядерным оружием, то, поставленный в безвыходное положение, он может нанести ядерный удар. Таким образом, нет такой открытой (явной) стратегии — даже в форме шантажа самоубийством в глобальном масштабе, — которая открыла бы замкнутое ядерным оружием пространство стратегических возможностей. Зато нанесение ударов, преднамеренность которых тщательно замаскирована под стихийные бедствия и естественные катастрофы, открывает стратегическое ядерное пространство, так как придает ему новую размерность, недосягаемую непосредственно для ядерного оружия (весьма трудно принять решение о необходимости ответных действий, если нет уверенности, что противник начал агрессию). Поэтому «криптовоенная» проблематика в антагонистическом мире приобретает столь существенное значение. Однако так как в научной фантастике данная тема вообще не затрагивалась, заполнить образовавшийся пробел примерами мы не в состоянии.

Спроектировать иное пространство возможностей, чем то, в котором мы в настоящее время находимся, сравнительно легко. Однако собрать в единый комплекс реально доступные меры, акции или направления, с помощью которых наше пространство можно будет трансформировать в нами же спроектированное, задача самая трудная из всех существующих. Но тот, кто проектирует такое пространство, может отказаться от кропотливого и обычно бесполезного труда по вычерчиванию отдельных траекторий возможного развития событий (измышления всевозможных сценариев). Ведь даже виртуальные пространства имеют свои фазы, поэтапные переходы, критические точки и пограничные зоны, характеризующиеся локальными особенностями. Тот, кто формирует виртуальное пространство, в которое можно трансформировать пространство, актуальное для данного времени, поступает подобно ученому, который существующую научную теорию заменяет новой. Различия между той и другой акцией, конечно, велики. Но они все-таки похожи, так как осуществляются на едином уровне определенных универсальных категорий, то есть происходит генерализация и обобщение, а не только беспарадигматичное описание, перечисление и каталогизация.

Формирование нового пространства предполагает существование определенных преференций, то есть предпочтительных («привилегированных») категорий. Без установления аксиологического минимума проектирование невозможно.

О чем мы говорим? Ведь мы предлагаем футурологии оптимистическую футурологию. В дальнейшем можно предполагать неудержимый прогресс в проектировании пространств, встроенных в пространства (как матрешки), пространств, пронизывающих другие пространства, «запрещенных» (аксиологически) пространств, «подвешенных» пространств (из-за их временной инструментальной недоступности), пространств с большей или меньшей степенями свободы, изотропных и неизотропных пространств, пространств с плоскими и крутыми градиентами различных приростов, с большим или малым количеством «входов» и «выходов» в иные пространства и так далее. Будущее может превратиться в топологические соты, наполненные медом или желчью. Даже не объединившись, цивилизация может договориться, в какое пространство будет лучше не входить обеим сторонам (вконец переругавшаяся команда фрегата все же понимает, что из-за царящей на борту анархии лучше обходить указанные на мореходных картах циклоны).