Р. П. Чернов - Проектирование социальных систем. Людологическое эссе

Принципы подобия и встречности, разделенные на формы и формулы, могут быть очень хорошим средством и отличной формулой в построении фундамента любой социальной системы.

Размышляя о человеке, нельзя совершать ошибку и включать в это размышление себя и свое знание о нем. Бог, и познание человека через Бога является по-прежнему единственной конструктивной точкой зрения, выводящей нас за круг человеческого и позволяющей не быть человеческому в наших рассуждениях слишком человеческим. Любая иная позиция сделает нас либо субъективными и подобными тиранам, издающим глупые законы, либо безумцами, знание которых не будет представлять ценности ни для кого, а для нас всегда останется вечным сомнением. Есть еще и пример старика Ницше, но он слишком героический, и не применим ни к чему более, как только к эстетике наслаждения тем, на что способен отдельный человек. Впрочем, о Ницше, фашизме и ХХ веке еще многое будет сказано в этой работе.

Ранее вообще Бог был даже для неверующих – данностью и реальностью. Все в мире было связано с божественным, в особенности мудрость и знание, помогавшие пережить порой самые тяжелые времена. Неверие было формой отрицания, превозмогания, обиды, и формой отрешения при полном упадке социально-полезного содержания в человеке. Атеизм, как форма мышления, как форма опознавания мира и основание для увязки мира вокруг с миром в себе, возник только в Новое время, и не оправдал себя как форма разрушения оснований единого подобия.

Дело в том, что человеку свойственно верить не потому, что так задано его природой, а лишь потому, что символизация, как следствие многократности повторения, предполагает известное количество оснований для транспортировки общих отвлеченных форм бытия в возможности в область личной ассоциации, личного мира человека. Единый Бог как создатель всего и хозяин всего является универсальным основанием для подобия, для разделения вещей на принимаемое (встречное) и отрицаемое (не встречное, враждебное, параллельное). Это неимоверно упрощает восприятие хаоса, систематизируя его относительно человека как во времени, так и в пространстве. Атеизм же предполагает необходимость человека руководствоваться собственностью представления ежедневно, формируя с течением времени собственность подобия и опыта. Неважно, будет ли она коллективной, индивидуальной или глупой. Задача такого человека – сформировать в своем представлении область приемлемого (подобие). При этом можно оказаться в ситуации Раскольникова, то есть не вынести эксперимента по формированию того, что приемлемо, не пройти чистилище представления, а можно оказаться и в роли винтика государства, персонифицировавшись в государственном представлении того, что является приемлемым и должным, лишившись воли. Таким образом, подобие и встречность в балансе социальной системы можно, пожалуй, соотнести с категориями Артура Шопенгауэра – представление и воля. От того, как соотносится встречность и подобие, каковы их содержательные аспекты, зависит та или иная конфигурация субъектов социальной системы, а, в конечном счете, и сама социальная система.

Следует всегда учитывать, что человек сам по себе ничего не стоит. Он не есть система. Он система для себя самого, но это не представляет никакой ценности в условиях отсутствия какой бы то ни было коммуникации. Тот же Робинзон Крузо является формой воспроизводства общества на своем острове, он находится в области коммуникации с обществом в своем ежедневном стремлении продлить свою жизнь, спасти себя. Это коммуникация надежды, это коммуникация возможности. Это жизнь ради спасения. То, что общество не слышит этой коммуникации, и он проводит свою жизнь на необитаемом острове год за годом, – это форма, оболочка реализации социальной системы в вещности, в наличной заданности, в материи, но сама система при этом не меняется. Иными словами, Робинзон Крузо остается участником цивилизационного процесса, находясь в изоляции. Это прекрасный пример работы системы.

Но сам по себе человек, лишенный содержательного слоя, начиная с языка и заканчивая возможностью представляться и опознаваться другими субъектами, как встречный и подобный воспринимающим субъектам – ничто. Это прекрасно проиллюстрировано на отношении к сумасшедшим, которые полностью утрачивают социализацию. В Древности их убивали, сегодня – положение не многим лучше.

В философском плане, как и в палеонтологическом, сам по себе человек не способен выжить в одиночестве. Именно поэтому ранее изгнание было формой наказания, как сегодня пожизненное заключение. Человек интересен и выживаем только коллективно. С этой точки зрения совершенно верными были те социальные системы, которые обожествляли коллектив, нацию, общность. Но это только первые шаги в области разумности проектирования социальной системы. Можно сказать, что с эволюционной точки зрения – это рождение возможности сознательной управляемой изменчивости социума, которой только предстоит развиться в отрезки исторического времени. Уровень технического решения математических задач, в особенности с развитием бинарной математики в последние 70 лет (компьютеризация) позволит символизировать то, что ранее объяснялось и доводилось силами обучения. Точно то же в свое время сделал Стагирит, придумав формализацию того, что было очевидным. Но вот уже 200 лет как очевидно, что логическое построение социальных систем ущербно. Необходим новый метод, новый органон структурирования. И пути на самом деле два. Либо это заморозка социума и его возвращение к тому уровню материально-технического развития, где работают законы логики, и именно эти законы могут быть основой для формирования достаточного уровня разумности, позволяющего управлять социальными процессами, либо формирование нового инструментария. При этом следует избегать всяческих гениальностей и прочих социально-полезных девиаций. Речь идет именно об инструменте, основным качеством которого является то, что без движущей своей причины (пользователя) он абсолютно не функционален, но и пользователь может получить функциональность только с помощью этого инструмента, и никак в отсутствии него. Самостоятельная жизнь вещи, инструмента, не предусмотрена.

Подобные инструментарии познания необходимы именно как функциональность уже потому, что на протяжении всей истории человека формирование неопределенных идеальных реальностей было заданной константой развития (образы, мифология, религия). Причем мифологический тип мышления, когда центр идеального помещен в самого человека как субъекта управляемого и воспринимающего миф, характерен именно для тех периодов истории, когда централизованное управление замкнутой социальной системой самого масштабного типа (государства) испытывает кризис. Любая философская система может с течением времени, благодаря бытию в той или иной социальной системе, претерпевать коррозию, вплоть до формирования из самое себя мифа и структурирования соответственно мифологического типа сообщества. Именно поэтому понимание методологии как инструментария и не более весьма важно для целей настоящего исследования.