Р. П. Чернов - Отчаянная мудрость. Людологические записки

Смерть остается пределом познания, неразрешимостью. Поэтому защитные механизмы срабатывают по принципу подобия и встречности, человек ищет всего, что подобно ему, всего, что утверждает и доказывает его существование. Существует только то, что названо, что есть для меня и созвучно мне как познающему субъекту. Вне этого нет ничего, вне этого узкого круга известного и апробированного мной, – нет ничего, кроме тождественной смерти неизвестности. Так рождается право на борьбу за жизнь, так рождается социально действующий субъект, который начинает спасать себя от бытия в возможности, раз им увиденного. Человек как вид животного появляется незащищенным и ужасно слабым, смерть преследует его всюду, она не могла не сделать из него человека. Он постоянно находится в страхе быть съеденным, тем самым ужасным способом каким это делают другие животные, ужасно, сжевывать живую плоть такого же как и я. Смерть как БВВ, как необходимость была рождена задолго до коммуникативного, до того как можно было мыслить вне себя, мыслить звуками, мыслить речью.

Цивилизация как форма защиты развивается стремительно, не менее стремительно развивается и внутренние способности человека. Это именно лихорадка жизни, желание быть, желание доказать, что это жизнь может быть стабильной, может быть лишена смерти. Смерть играет роль необходимости известности, начинается включение внешнего мира в орбиту известности, в орбиту управляемости, в орбиту воли к власти над вестниками смерти, начинается гонка за право выжить, пережить и обмануть. Знание о том, что существуешь ставит вопрос о качественном существование, появляется желание перенести себя за грань этой Необходимости.

Как только смерть превращается не в факт, а в возможность, которая к тому же может произойти внезапно… начинается формирование системы ценностей, где стоимостным ориентиром является все то, что отдаляет от смерти, гарантирует ее отсутствие, это и убежища, и орудия защиты, и сегодняшний комфорт и уют дома. Все начинает оцениваться как форма защиты, и так далее. Ценности становятся многоуровневыми, обслуживающее- параллельными. Начинается развитие.

Интересно так же и то, что когда человек понимает причинно-следственную связь со смертью (увечья, болезни и прочее) зарождается медицина. Формируется негативная форма возможности, появляется необходимость в том, чтобы знать…

То, что мир устроен так, как устроен – прекрасно, но это было прекрасно раньше, до того как произошла смена понятий и утрата первичного смысла формообразованного бытия в возможности. Сегодня – много лишнего в наших знаниях и представлениях – пора бриться.

Общество с успехом преодолело смерть. Все то, что составляет государственные и прочие институты полностью лишено фактора случайного влияния, человек ничего не знает, для общества, он бесценен. Человек всегда искал то, что неподвластно смерти- символы океана, звезд, богов и прочее. Нашел же он вечное только в создании системы общества, государства . Во всем том сознательном, что эксплуатирует вынесенность смерти за пределы действительного, в забывании области разумного…

Принцип и сущность честности как качества любого действия, включая мыслительный процесс, достаточно просты, чтобы их можно было так долго не замечать. «Честность» как атрибут действия возникает только там, где бытие в возможности (БВВ) реализуемое в действительность, воспринимается как сугубо личное, принадлежащее (находящееся, закрепленное) только за субъектом реализации. Отсюда можно классифицировать категории «честности» как относительность свойства любого самодостаточного бытия:

1. Первая группа отношений наиболее распространенная, на ней, если можно так выразиться, «держится мир»; это группа отношений, где общественное бытие в возможности (ОБВ) воспринимается людьми как сугубо личное посредством причастности. Форма восприятия похожа вообще на правовую систему, где общее понятие права (например, частного права) являет собой мнимое общественное (мнимое только потому, что общественное как атрибут общества, есть лишь функциональный атрибут любой мыслительной деятельности), регулируемое в сугубо личных правомочиях собственника.

Данную группу игр, можно назвать самой распространенной, эффект создаваемой лжи можно обозначить в форме нравственности вообще и морали в частности.

Важным моментом здесь является то, что человек воспринимает ОБВ сквозь собственное «я» (все то внутреннее, которое он не озвучивал никому, а потому по древним принципам мифологии считает неизвестным никому кроме самое себя), его Эго есть часть этого ОБВВ, он принадлежит современному и потому подчиняясь ему структурирует свое бытие во времени и пространстве сквозь серость и уныние вечных ритуалов, постулирующих догмы ОБВВ, находя удовольствие в совпадении своих частных желаний с общими догмами, и соревнуясь не с мирозданием, а с качественными результатами субъектов реализации (коллег, друзей, близких, исторических личностей и тому подобное). По критериям масштабности – это наибольший комплекс парадигм с одинаковой (в общем плане по шкале индивидуальности) степенью алеантности.

Осознай здесь человек, что можно мыслить по другому, что его столь естественные эмоции есть продукт уже тысячу лет точно таких же складированных форм эмоционального реагирования, и наступит переоценка ценностей, он по – новому начинает формировать (а не воспринимать и отрабатывать корресспондируемое ему) БВВ. Основание честности здесь именно «свое» восприятие.

2. Вторая форма, это то, что в обществе, как правило, воспринимается как девиация. Здесь точно такой же механизм, с одной лишь разницей, что к данным формам относятся те, чье БВВ составляет творческое начало.

Рассмотрим это на трех примерах: преступление, предпринимательство в самом широком смысле этого слова, творчество.

Преступление . Природа преступности зациклена на реакции БВВ, которое, достаточно многими разнообразными по форме способами, корреспондированно личности, и которое реализуется в такую форму (реализация, то, что называют преступлением) только при достаточной уверенности в своих силах и своей правоте. Здесь налицо элементарнейший конфликт противоречий. Но отметим форму честности, например, преступной честности. Мы здесь не будем касаться общих начал структурирования времени и пространства, а скажем лишь об одной особенности: форма реакции, которая в конечном счете продуцирует атрибутивно – качественную сторону поступка, честность, совпадает полностью с первой группой игр. Преступник никогда не будет совершать действий, неодобряемых в преступной среде (жесткость тюремного уклада), в этом проявляется его честность по отношению к системе принятых и воспринятых им правил (БВВ). Опять же неизменным атрибутом здесь является сугубо личное восприятие, которое выражается в осознании опять же своей сугубо – личной причастности к определенному кругу. Без этого честного поведения не бывает, это в среде «преступников» воспринимается как нарушение правил и норм принятого поведения и карается.