Алексей Лельчук - Игровая площадка «Земля». Приключенческая теория Мироздания

Еще когда меня потянуло на традиционный образ жизни, то, конечно, мне захотелось заниматься ремеслами, то есть ручным трудом. И много лет я не видел для себя никакого другого осмысленного дела в жизни, кроме ручного труда – по дереву, по глине. Умственный труд стал мне совершенно неинтересен как таковой. Ремесла казались мне единственно возможным делом, и очень важным я считал пропаганду и продвижение ремесел и творческого ручного труда среди окружающих, в том числе детей.

И вдруг в какой-то момент я почувствовал насыщение ручным трудом, так же как когда то насытился деревенской жизнью. Я ощутил, что даже дерево и глина – лишние посредники между моим сознанием и моим телом, и я хочу работать с самим телом непосредственно.

Как раз в это время я увлекся контактной импровизацией – свободным движением с партнером. Чем-то это напоминает парную йогу в движении или современный балет для всех желающих. Это оказалось приятно и полезно, ради этого я стал делать гимнастику по утрам. Это дало мне ощущение наполненности жизни помимо более сложных и «серьезных» занятий.

Со временем мне все больше хочется заняться спортом или танцем, но пока не решаюсь из-за недостаточной физической подготовки и растяжки. Но силовую разминку я уже стал делать практически ежедневно, причем она важна мне не только как путь к более сильному телу, но и доставляет удовольствие сама по себе.

Жизнь как наслаждение красотой

Помимо спорта и танца, я заново открыл в себе интерес к скульптуре. До этого я только преподавал лепку из глины детям и взрослым, в основном обращая внимание на процесс, на игровой и психологический аспект работы с глиной. Лепить для собственного удовольствия, ради конечного результата мне казалось напрасной тратой сил и отведенного мне на жизнь времени. Ведь и так уже налеплено (а также нарисовано и написано) столько красоты. Зачем еще стараться?

Но если жизнь – это телесное приключение, то лепка, ощущение формы тела и воплощение этой формы в материал – это самое что ни на есть прямое использование отведенного на жизнь времени. Я имею право сам наслаждаться ощущением тела, и формы, и материала. Мне не нужно оправдываться за это перед судьбой еще какими-то более важными смыслами – преподаванием, психологией. Лепка сама по себе есть альфа и омега смысла жизни.

Красота не требует никакого оправдания – функционального, нравственного, исторического. Красивая женщина не обязательно самая плодовитая, ведь мужчины ценят в женах множество других качеств помимо красоты. Красивый цветок не обязательно лучше всех опыляется, потому что пчелы видят лишь цветовое пятно, но не узоры лепестков.

Как мудро заметил Клайв Льюис, красота природы не несет в себе никакой нравственности, но лишь провозглашает славу Божию, силу Его Творения.

Более того, красота часто требует жертв – физических, нравственных. Нам приходится доплачивать судьбе за то, чтобы создать и лицезреть красоту. Красоту мы создаем просто ради самой красоты, ради того, чтобы насладиться ею.

Поэтому искусство – живопись, скульптура, музыка – это конечные цели бытия, они нужны нам сами по себе, безотносительно какой-либо приносимой ими пользы.

Подождите! А как же любовь, служение, бескорыстие?

И вот теперь, описав все возможные смыслы жизни, и не найдя среди них окончательного, я вдруг услышал из глубины своего мозга обиженный голос. Что он мне сказал, вы прочитали в заголовке этой части.

Как же любовь, служение, бескорыстие? Как же «лучше быть нужным, чем свободным»? Как же «нет уз святее товарищества»? Как же все нравственные чувства, дружба, взаимовыручка, духовные скрепы, любовь к ближнему и бескорыстная забота о каждом встречном и поперечном? То, чему нас учат писатели, проповедники, учителя, мамы с папами. Ведь мы верим в то, что именно так надо жить – любить, заботиться, делиться. В этом стержень жизни, его основа, не так ли? Как же всё это – светлое, доброе, вечное?

По ироническому тону вы, вероятно, уже догадались, что ответ будет… тяжелым. Да. Именно это я имел в виду, когда пару глав назад написал, что общий вывод после моих поисков, закончившихся фейсбуком, идет в разрез с тем, чему учат хороших девочек и мальчиков. Он злой, бездушный и безнравственный.

Вкратце он состоит в том, что под каждым бескорыстным чувством и действием лежит личный интерес, личное желание получить нечто для себя. Те, кому за 40 – вспоминаем теорию разумного эгоизма Чернышевского, вспоминаем, и тут же забываем. Потому что тогда она была где-то далеко и шибко литературно, а мы были молоды и невинны, и не очень-то в нее поверили. А теперь мы прожили уже порядочно лет, и мы пережили уже и войну, и тюрьму, и болезни, и семью, и работу, и прочитали километры философий и мемуаров.

И мы научились хорошо считать, и мы можем подсчитать простую пропорцию, что если каждый будет помогать каждому, то кто же будет делать то, ради чего это все затевалось? И мы уже знаем, что помогают ближнему и дальнему очень немногие, и слава богу, потому что все остальные делают то, что им хочется делать. И только благодаря этому наш мир построен почти так, как мы этого хотим, а вовсе не так, как хочет тот, кому мы помогаем.

И теперь психологи и коучи, в отличие от нравственных писателей прошлого, убеждают приходящих к ним в депрессии людей, отказаться, наконец, от ненужного и лишнего служения ближним и дальним, и вспомнить, наконец, про себя любимого, разрешить себе быть собой, найти своё «Я» и жить своей жизнью.

Потому что призыв ко всеобщей любви и бескорыстию сотни лет светил всем добрым людям только потому, что добрые люди были в подавляющем меньшинстве, в то время как подавляющее большинство людей на протяжении тысячелетий стремилось исключительно к личному обогащению и удовольствию за счет других.

Бескорыстная любовь, товарищество, благотворительность всегда помогали нам создавать и сохранять мир, гармонию, душевное спокойствие, равновесие личное и общественное, да. Но гуманизм всегда действовал в качестве противовеса жажде наживы, бесконечной борьбе ради самой борьбы, любви к наслаждениям. Гуманизм никогда не был основой жизни целых стран и народов. Личная и общественная жизнь всегда строилась на стремлении людей к успеху, богатству, власти, к получению разнообразных впечатлений.

Теперь, после двух тысячелетий проповеди Христа, после трех веков рассуждений просветителей, после двух страшных мировых войн и после 75 лет ядерного сдерживания – теперь люди в массе своей наконец-то перестали воевать, перестали стремиться отобрать силой блага жизни у ближнего. И наконец-то призыв к бескорыстию и всеобщей любви, или хотя бы к взаимному уважению, услышан большинством людей. И наконец-то мы стали если не любить друг друга, то, по крайней мере, уважать.