Марина Суровцева - Мир с точки зрения Льва Толстого

Дизайнер обложки Юлия Попова

© Марина Евгеньевна Суровцева, 2019

© Юлия Попова, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-3101-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

То время, когда творил Толстой, ушло в далекое прошлое и стало историей. Однако не только его гениальные художественные произведения до сих пор читаются с интересом и восхищением – живы и актуальны во многом идеи Толстого-мыслителя. Об этом свидетельствуют книги наших современников – писателей и философов разных стран мира, а также простых читателей, которых толстовское творчество побуждает размышлять о «вечных вопросах» жития человеческого, и больше всего о смысле жизни. Волнует читателей и сама гигантская и сложная человеческая личность Толстого.

В эту книжку вошли статьи, посвященные мировоззрению Л. Н. Толстого: его представлению о мироустройстве и месте человека в нем, роли морали, а также отношению писателя к социальным и политическим проблемам России, в частности к «женскому вопросу». Толстого-художника интересовало место искусства в жизни человека, а также творчество современных ему (и не только современных) выдающихся писателей. Этой теме тоже посвящен ряд статей.

В двух последних статьях сборника сделана попытка, опираясь на труды известных психологов и философов, обрисовать психологический портрет Толстого, а также отметить те черты его характера, которые свойственны ему как русскому человеку.

На протяжении всей своей жизни Л. Н. Толстой путем мучительных размышлений пытался определить для себя «основные понятия жизни», найти ответы на главные вопросы, которые, как он считал, на определенном жизненном этапе задает себе каждый мыслящий человек: «что такое я и весь мир?», «зачем существую я и весь мир?», «зачем существует мир и существую я?», «есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы предстоящей мне смертью?». Уже по тому, как поставлены эти вопросы, видно: Толстой априори исходит из того, что живое (прежде всего человек) существует обязательно для чего-то – должен существовать смысл, и этот смысл необходимо найти. Сама постановка вопроса («кто я?», «зачем я?») предполагала для тех, кто их задавал, сделать попытку создания собственной метафизики – целостной картины того, как устроен мир, чем он управляем и какое место занимает в нем человек. Вопросы эти философские и касаются фундаментальных основ человеческой жизни.

Впрямую вопрос о смысле жизни встал перед Толстым в полный рост на рубеже 1870—1880-х годов, но задумывался он над ним еще в юности, в 18 лет, о чем говорит его ранний дневник, который Толстой начал вести весной 1847 года. Уже здесь появились мысли о «целом» и «части» (где под «целым» он разумел всю Вселенную и Бога, а под «частью» – человека), о зависимости нравственных законов от общих мировых законов и др. Так закладывался фундамент мировоззрения, которое позднее сложилось у писателя.

По-настоящему оформляться в систему взгляды Толстого стали во второй половине его жизни, в результате так называемого перелома в его мировоззрении. В «Исповеди», написанной, когда ему исполнилось 53 года, Толстой говорит: «…со мной случился переворот, который давно готовился во мне и задатки которого всегда были во мне» (23, 40) 1. Да, это был глубокий кризис, за которым последовала переоценка ценностей. Задатки же этого переворота в сознании писателя коренились и в религиозном семейном воспитании, и в особенностях его характера: рационализме, склонности к анализу, максимализме, проявившемся в вере в абсолютную мораль. Переворот был подготовлен также предыдущим жизненным опытом и постоянными размышлениями, запечатленными в дневниках, письмах, художественных сочинениях. Только проанализировав все эти материалы в комплексе, можно представить себе систему взглядов Толстого и понять смысл тех призывов, которые он обращал в последние годы ко всем людям, и прежде всего призыв перестроить себя и «жить по-Божьи», чтобы сделать мир вокруг себя лучше.

Уже в первом произведении писателя, повести «Детство», можно выявить одну из ведущих идей его миропонимания – идею единства мира. Мир Толстой видит как нечто целое, единое, где все его части гармонично соотносятся друг с другом. Такое ощущение гармонии с самим собой и с окружающими бывает у человека, как правило, только в детстве – это время естественной слитности с природой, существование бессознательное, почти животное. В детстве, по мысли Толстого, человек не отделяет себя от природы, он ощущает себя ее частью. Уже в «Отрочестве» и «Юности», и тем более во всех последующих своих произведениях, писатель повествует о неизбежном разладе человека с самим собой и окружающим миром – разладе, который каждый по-своему пытается преодолеть.

Но есть у Толстого герои, которые воплощают собой искомую жизненную гармонию: это прежде всего Наташа Ростова в «Войне и мире» – художественный образ самой силы и полноты жизни. Наташа гармонична сама и вносит гармонию в окружающий мир. Другой, подобный ей по смыслу персонаж «Войны и мира» – Каратаев – также (в толстовской интерпретации) является воплощением гармонии. «…жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал», – пишет Толстой (12, 51). Образ гармоничного, целостного мира является во сне Пьеру – это сон о мире-глобусе, приснившийся ему в плену после смерти Каратаева. Глобус во сне Пьера – образ метафорический: Толстой впервые пытается здесь свести воедино свои представления о мироустройстве. В этом образе мира-глобуса центр есть Бог, а поверхность его – повседневная жизнь человека. Капли-люди, умирая, изливаются в центр – к Богу, источнику всего в мире. Постоянное перетекание капель к центру – Богу (смерть) – и всплытие их на поверхность (рождение) символизирует неизбежный круговорот жизни и смерти. Таким образом, в «Войне и мире», этой живой художественной картине целой эпохи, мы находим сцены философские (и сон о глобусе не единственный из них), в которых Толстой поднимается над текущей действительностью, чтобы увидеть мир и себя в мире не с точки зрения будничной суеты, где господствуют большие и малые человеческие страсти и интриги, а ощутить себя частью грандиозной космической структуры, включиться в ее ритм и почувствовать гармонию целого.

В «Войне и мире», в сцене, где описывается сон Пьера, появляется толстовский Бог в метафизическом смысле – как центр Всего. Без Бога (по Толстому) не выстроилась бы цельная картина мира и не было бы мировой гармонии.