Анна Бунина - Поиск дороги, ведущей к храму

А в то время, когда она появилась в нашем доме, она уже была замужем совсем за другим человеком. Её муж, впоследствии стал, как говорится, правой рукой теперь покойного академика Келдыша. А потом и сам стал академиком, и членом корреспондентом Академии наук, но в жизни был очень простым общительным человеком. Кстати, он, в тяжёлое для меня время, устроил меня на работу к Револию Михайловичу Суслову, его другу, сыну того самого Суслова. Так я поступила на п/я… (почтовый ящик). Револий Михайлович в это время был военным в чине капитана и писал диссертацию. Я имела опыт работы конструктором на п/я…, и мои способности очень пригодились для его диссертации. Он, кстати, позже помог мне приобрести специальность программиста. Он поддержал меня морально во время моего развода с мужем, так как до этого сам прошел через весь этот ужас. Позже я помогла с оформлением диссертации и своему дяде, и его жене. Я написала для нее программу на Фортране. Тогда ещё мало кто умел программировать. В нашей стране вычислительные машины только появились. Я начинала писать программы ещё в кодах. Позже я овладела несколькими алгоритмическими языками. Закончила я свою профессиональную деятельность, работая на персональных компьютерах в частной компании своего сына, но вернёмся к маминым клиентам…

Позже Пуся встретила того самого молодого человека, из-за которого покинула Америку. Он работал под началом её мужа. Разыгралась драма. Пусе пришлось остаться с мужем.

Пуся любила бывать у нас, очень любила мою маму, доверяла ей все свои сердечные тайны и вообще делилась, и советовалась с ней по всем вопросам. Она привела к нам в дом много очень интересных людей. И с этими людьми мы поддерживали дружеские отношения всю нашу жизнь. Среди них была Надежда Анатольевна Виноградова, дочь писателя Анатолия Виноградова, который написал роман «Три цвета времени», «Повесть о братьях Тургеневых», «Осуждение Паганини» и т. д. Она была замужем за потомком графа Льва Николаевича Толстого. Танюшка Толстая, её дочь, одно время была директором Музейного комплекса Московского Кремля. Она написала искусствоведческую книгу об Успенском соборе, подарила мне эту книгу с авторским автографом. Потом в нашем доме так же полюбила бывать Нунушка, дочь армянской поэтессы Анаид Баянур. Потом к ним присоединилась, дочь главного архитектора Еревана. Все они приходили к нам целой компанией, если кому-нибудь из них надо было делать примерку. Посиделки всегда затягивались надолго. Мама говорила, что шить некогда. Поэтому старалась приурочить примерку сразу нескольким. Позже, когда мы переедем на Юго-запад, мама будет стараться сама ездить к ним на примерку. Но они всегда ездили к нам с удовольствием. Девушки всё чаще приезжали не на примерку, а просто так, поболтать, поделиться чем-нибудь, посоветоваться. Они все были моложе мамы и любили, и уважали её. Нунушка называла её второй мамой.

Все они работали искусствоведами в музее Востока, кроме Пуси, она была главным редактором журнала, где всё писали о рыбах. Как он назывался, я не помню. Тогда ещё музей не переехал на Никитскую площадь. Надежда Анатольевна была знатоком искусства востока. В то время вышла малая энциклопедия искусств. И один том написала она, а второй том они написали с Наташей Николаевой, которая тоже потом стала завсегдатаем нашего дома. Они подарили мне эти два тома. Эти тома были об искусстве Японии, Китая и Индии. Надежду Анатольевну всегда приглашали в Японское посольство на день рождения императора. И мама ей шила очередной наряд. Благодаря такому окружению, я очень многое узнала об искусстве и истории. Мои интересы расширились. Я восхищалась ими, их знанием нескольких языков. Ведь я совершенно была не способна к языкам, даже русский язык для меня всю жизнь был проблемой номер один. А они считали меня очень умной потому, что у меня были способности к математике. Для них это было что-то запредельное. Я же математику постигала играючи. Поэтому и стала потом программистом. И когда я, достигнув определённого возраста, пришла работать в Международный центр Рерихов, для них это была сенсация. Они сообщали друг другу по телефону эту информацию как разорвавшуюся бомбу. Ведь я сразу оказалась в стане врага. Международный Центр Рерихов (МЦР) – неправительственная организация при Юнеско в ООН. МЦР уже многие годы судится с музеем Востока из-за наследства С. Н. Рериха. Дело в том, что С. Н. Рерих при жизни передал через Шапошникову Людмилу Васильевну, теперь уже директора музея имени Н. К. Рериха, всё наследство своих родителей, народу русскому. А Международному Центру Рерихов, не только само наследие, но и права на него, как и права на те картины, которые он присылал на выставку в музей Востока. Но Музей Востока упорно отказывался и самому художнику, Святославу Николаевичу что-либо возвращать. В этом вопросе «воз и ныне там». Какие бы решения суд не принимал, музей Востока их игнорирует, и картины не отдаёт. Во время судебных разбирательств, появился прайс-лист, предоставленный музеем Востока, в котором были обнаружены несоответствия с тем прайс-листом, который предоставил художник С. Н. Рерих. Куда исчезли картины неизвестно, поэтому и придумывались, по-видимому, всё новые и новые поводы, чтобы судиться с МЦР, для того чтобы картины не отдавать, иначе выясниться это несоответствие, и станет доказанным фактом.

А Святослав Николаевич при жизни так и не смог вернуть, то, что передал на временную экспозицию в музей Востока. Теперь же этот процесс катится по проторённой дорожке. По-видимому, пропавшие картины у какой-то «большой шишки», потому что директора меняются, а тенденция остаётся. И ещё, проблема в том, что в музее Востока признают только художника Н. К. Рериха и не признают философа Рериха, и тем более его жену Е. И. Рерих, которая вместе с Николаем Константиновичем прошла всю Гималайскую экспедицию. И, более того, вместе с ним принимала новое философское учение, передаваемое Махатмами Востока.

Так, мы оказались по разные стороны баррикад. Когда я шла на работу в МЦР, я не знала всей этой истории. Я просто полюбила Рерихов. На одном из судов дама из свиты директора музея Востока заявила:

– Я всю свою жизнь потратила на то, чтобы доказать, что Н. К. Рерих был только художником, и никакого отношения никогда не имел, к, так называемым, Махатмам. Вся эта ерунда, была хобби его жены.

На это Л. В. Шапошникова ответила:

«Очень жаль. Значит, вы свою жизнь прожили зря».

Теперь же, происходит странная вещь. Росов, написавший книгу о Рерихе, в манере, говорящей о том, что он, просто искусствовед и только, и совершенно не в курсе, проблем, связанных с Учением «Агни Йоги». Тем не менее, он вдруг взялся судить и рассуждать, что было и чего не было из того, что было декларировано Учителем М. И, при этом, в сговоре с Энтиным, теперешним директором Музея имени Рериха в Нью-Йорке в Америке, издаёт то, что ни он, ни Энтин не имели права издавать, ибо это было сдано в Музей только на хранение. Но он, не имея на это юридического права, пытается на этом материале сделать докторскую диссертацию, чего не даёт ему сделать Л. В. Шапошникова. Тогда он, возвращаясь из Америки, каким-то путём, забирает с таможни портрет Учителя М. предназначенный для МЦР, но как-то задержавшийся на таможне, и прячет его. Портрет и по сей день находится в укромной комнате в Музее Востока. Спрашивается, зачем он им? Ведь там нет последователей Учения! Но, при этом, его тайно показывают желающим, и тем, кому доверяют. Одна наша бывшая сотрудница по МЦР, как-то предложила и мне побывать в этой комнате, но я отказалась, сочтя это предательством и сговором с врагами дела Владыки. Но как вызволить портрет Учителя из лап врага, пока не понятно. Не уподобляться же им! Странно ведёт себя музей Востока. Я давно не виделась со своими старыми знакомыми с Арбата, не знаю живы ли они. А интересно было бы узнать, кто-нибудь из них принимает участие во всём этом противоправном безобразии? Но после смерти мамы с ними связь прервалась.