Сергей Безыменный - Трагизм и парадоксальность бытия. «Грусть от того, что не видно добра в добре». (Н. Гоголь)

© Сергей Безыменный, 2018

ISBN 978-5-4490-6737-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Несомненно, что книги лучше всего пишутся в общине. Я глубоко благодарен реабилитантам по ул. Карьерной 44, гор. Киева, тем, кто встречался на моем жизненном пути, где я служил директором центра по воле Божьей на протяжении ряда лет. Тем, кого общество считало потерянными для этой жизни. Воистину, «кому много прощено, тот больше любит». Все они наполняли содержанием идеи этой книги. Благодаря учению Э. Уомака о благодати, философским трудам Н. Бердяева, трудам мистиков, таких как Я. Беме, трудам классиков литературы Достоевского, Гоголя, я впервые увидел значение и необходимость пробуждения личности в жизни каждого человека, любви к Богу и милосердия к последней твари на Земле. В течение многих лет я считаю Бердяева, этого замечательного философа, своим наставником в этой области, хотя он и жил в другой эпохе. В 1922 году Н. Бердяев был выслан за границу, где его заслуги были по-настоящему оценены. В 1947 г. Кембриджский университет присвоил Бердяеву звание доктора теологии. Хотя сам он никогда не считал себя теологом, а религиозным философом. Его жизнь является воплощением принципов этой книги. Я хочу особенно поблагодарить свою жену, Ирину, с которой судьба соединила меня на склоне лет, которая в течение ряда лет помогает мне и поддерживает меня во всем, и так, что слова не могут этого выразить. Не будь ее рядом, я не написал бы этой книги. С любовью и теплотой выражаю благодарность поместной церкви «Воскресение Христово» и ее пастору Денису, всем братьям и сестрам во Христе.

Когда я пересматривал «Трагизм…» я был просто поражен, насколько слабо слова выражают мысль. В лучшем случае они являются разорванными свидетелями Божьей истины. Действительно, говоря словами Ап. Павла, мы видим все «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно»… И еще больше я поражен тем фактом, что Бог может взять в Свои руки нечто такое несовершенное, глупое, как эти слова на бумаге, и использовать их для изменения жизни людей, которые обязательно будут меняться, я в это верю. Как это происходит, я не знаю. Это чудо милости, и если вы найдете на этих страницах то, что послужит вашей жизни, это не от меня. Единому Богу слава!

Сергей Безыменный, Комсомольск на Амуре, 2018г

Философия, которую я попытался выразить в книге, есть трагизм судьбы существования во времени переходящего в вечность, времени, направленного к концу, который не является смертью, но полным преображением. И потому, все должно рассматриваться с точки зрения философии истории. Сама же философия истории может быть только профетической*, разгадывающей тайны будущего. И, конечно же, философия и, особенно метафизика* не являются отражением объективных реальностей, а внутренним изменением человеческого существования, обнаружением его смысла. Так как мир представляется человеку иным в зависимости от того чем он занят, хозяйственным трудом, политической борьбой, художественным творчеством или религиозным созерцанием, следовательно, и человек начинает что-нибудь понимать лишь тогда, когда его мысли проникаются чувствами и приходит в движение все его существо. То, что мы называем бытием, не может определяться только какой-то идеей или мыслью, но целостным субъектом, то есть чувством и волей, а также, всей его направленностью. Поэтому, истина творится в субъекте, она не дается объективно извне. А мир представляется нам иным, в зависимости от того, молоды мы или стары, радостны или печальны, верующие или скептики и т. п. Из этого следует, что истина это акт свободы, она создается. Очевидно, что Бог открывается только для единственного, для личности. То есть, Он присутствует только в субъективности. Объективная истина является смертью существования.

Я искренне верю в существование религиозного опыта, который невозможно отрицать, и который, конечно же, обогащает и просветляет философию. Однако, это предполагает иное отношение между философией и религией, чем его обычно понимают. Итак, настоящая философия стремится к конкретному, она враждебна абстрактному. И диалектика этой книги будет не логической, а жизненной, экзистенциальной*. А для основной мысли характерна эсхатологическая* направленность. Из книги будет ясно, что это будет значить.

Со временем, человек потерял доступ к бытию и начал с горя познавать познание. Так как он потерял силу познавать бытие, то на всем познавательном пути человека продолжает стоять познание, а не бытие. Совершенно очевидно, что к бытию нельзя прийти, из него можно только изойти. Сколько бы познание не противополагало себя жизни и не сомневалось в возможности ее познавать, оно само порождено жизнью и отражает ее судьбы. Это есть опыт жизни, который невозможно бесследно зачеркнуть, и который может быть только изжит и преодолен более полным опытом, в который предшествующий опыт обязательно войдет. Если мы поднимемся до духовного понимания познания, то нам станет ясно, что познание это акт, через который с самим бытием что-то происходит, а именно – его просветление. Не кто-то или что-то познает бытие как противостоящий ему предмет, а само бытие познает себя и через познание просветляется и возрастает. Противостоит познанию как объект лишь то бытие, которое познанием до этого препарировано и рационализировано. И когда познающий не принимает всерьез своего познания для него перестает существовать мир сущих идей и остается только мир идей о сущем, то есть, нет уже Бога, но существуют разнообразные идеи о Боге, которые он исследует, нет уже сущего добра и зла, но остаются лишь идеи о добре и зле и т. п. Однако сама первожизнь не может противостоять познающему, ибо он в нее изначально погружен.

Судьба философского познания трагична. Философии вечно угрожает рабство, то со стороны науки, то со стороны религии и ей весьма трудно отстоять свой собственный путь. Конечно же, и наука и религия могут внутренне оплодотворять философское познание, но они не должны делаться для него внешним авторитетом. Если философ верит в религиозное откровение, то он не может не питаться им в своем философском познании.