Владимир Волков - Постмодерн и его интерпретации

Одним из важнейших инструментов дрессировки тел является иерархический надзор, идея которого заключается в том, чтобы наблюдать за контролируемым телом, не будучи замеченным. Само здание дисциплинарного института – школа, тюрьма, завод – становится инструментом надзора за поведением. Помимо надзора выделяется такое средство «муштры», как нормализующая санкция. Суть ее в том, что караются не только нарушения законов, но и отклонения от нормы. Так, солдат допускает провинность, когда он не достигает предписанного уровня – например, определенного ритма и четкости в исполнении артикулов с ружьем; ученик совершает провинность, когда неспособен выполнить задание учителя. За это они получают соответствующее наказание. Роль наказания состоит в устранении отклонения от предписанной нормы, оно имеет целью приблизить к норме как стандарту. Система контроля включает не только наказание, но и поощрение. Например, в школе появляется система исчисления «баллов», подведения баланса между дурным и похвальным в поведении ученика. Карательные мероприятия в армии или учебных заведениях часто обставляются как своего рода «суды» и «трибуналы». За этими действиями стоит оценивание, но уже не действий, а самих индивидов. Дисциплинарная система непрерывно ранжирует их, присвоенный ранг сам по себе является наказанием или поощрением.

Возникают процедуры, сочетающие технику надзора и нормализующей санкции: военный смотр, медицинский осмотр, экзамен в учебном заведении. В смотре, осмотре, экзамене сочетаются отношения власти и знания. На эволюцию медицинского знания оказала решающее влияние организация госпиталя или клиники как дисциплинарного пространства, в котором пребывает больной. Школа становится машиной для непрерывной сдачи экзаменов. Общество входит в эпоху бесконечных экзаменов и принудительной объективации. Смотр-экзамен вводит индивида в поле документирования. Результаты смотров, осмотров и экзаменов записываются, сохраняются, собираются в досье и архивы. Право документировать выступает как часть дисциплинарной власти. Всевозможные списки и досье выступают для такой системы власти как способы кодирования индивидов. Смотр и запись конституируют индивида как «описываемый объект».

Согласно Мишелю Фуко, с конца XVII века власть над жизнью начинает развиваться в двух основных формах, образующих как бы два полюса, между которыми располагается целая сеть промежуточных форм. Первый полюс – это власть над телом как машиной: его дрессировка, использование его сил, способностей, увеличение его полезности, управляемости, включение в системы контроля. Дисциплинарная власть – это такая власть, которая нуждается в замкнутом пространстве, где действуют свои законы и правила. Для этого развивается совокупность различных дисциплинарных институтов – работные дома для бродяг и нищих, интернаты, школы, колледжи, казармы, мастерские.

Второй полюс образуют формы власти над телом как экземпляром биологического вида и связанными с ним биологическими процессами: рождением и смертью, состоянием здоровья, продолжительностью жизни и пр. В этой сфере власть осуществляется в виде регулирующего контроля, биополитики популяции. Дисциплинарная научно обоснованная власть классифицирует, ставя каждого индивида на его место, присваивая ему социальный статус. Власть-знание обосновывает собственную законность тем, что желает обеспечить наилучшее функционирование общества во всем многообразии его жизненных функций. Этот новый тип власти, который формируется в XIX веке, Фуко назвал био-властью или био-техно-властью. В предшествующий период власть представала прежде всего в формах распоряжения суверена жизнью, смертью и собственностью подданных. Теперь она приобрела форму заботы о качестве человеческой жизни – ее здоровье и эффективности. Тема био-власти связана с дисциплинарными практиками контроля, нормализации и совершенствования человеческого тела.

Власть над живым требует укрепления тел и увеличения популяции одновременно с увеличением их полезности и управляемости. Для этого необходима выработка новых методов и приемов, пригодных для управления силами, способностями, склонностями. Роль новых механизмов и форм играли такие общественные институты, как семья, армия, школа, полиция, клиника. Изменение характера власти проявлялось также и в повышении значения норм за счет законов. Власть, взявшая под контроль процессы жизни, нуждается в механизмах непрерывного воздействия, чтобы их регулировать и корректировать. Для нее важно не столько отделить законопослушных подданных от враждебных суверену, сколько распределить их относительно нормы. Власть-знание утверждает общеобязательность нормы, которая ориентируется на извлечение максимальной пользы.

Таким образом, Фуко использовал идею Бентама как парадигму направленной на установление порядка деятельности властей эпохи модерна. Цивилизация подразумевает дисциплину, а дисциплина подразумевает контроль над внутренними побуждениями – контроль, который, чтобы быть эффективным, должен быть внутренним. Старая система наказаний за предательство и поощрений за преданность уже не действует. Чтобы обеспечить жизнь социального тела, нужен постоянный контроль, опирающийся на понятие нормы. Дисциплинарная власть продуцирует «послушные органы». Власть не просто устанавливает ограничения, это еще и мобилизующий феномен; и те, кто подвергается воздействию дисциплинарной власти, не обязательно во всем послушны ей в своих реакциях. На протяжении эпохи модерна фабрики, мастерские, тюрьмы, школы, больницы, приюты или казармы, какими бы ни были их функции, выступали и производителями порядка.

Бауман отмечает, что среди таких институтов два обладали решающим значением для выполнения этой функции, что достигалось благодаря их огромной сфере охвата: промышленные фабрики и основанная на всеобщей воинской повинности армия.

«Можно было заведомо ожидать, что большинство граждан мужского пола пройдет через их дисциплинирующие мастерские и обретет привычки, которые гарантировали бы их подчинение правилам, конституирующим заданный порядок (а затем, в качестве „глав семейств“, они заставят и женщин выполнять эти предписания). Но чтобы выполнять свое предназначение, эти всевидящие учреждения нуждались в мужчинах, пригодных для промышленного труда на фабриках и выполнения армейских обязанностей, т.е. способных вынести тяготы физического труда и армейской жизни. Неспособность к фабричному труду на промышленном предприятии и непригодность к военной службе означали освобождение от контроля и муштры. Так способность работать и сражаться стала мерилом „нормы“, в то время как неспособность к этому оказалась эквивалентом социальной аномалии, отклонением от нормы, подлежащей либо медицинскому лечению, либо уголовному наказанию. Медицина того времени дала этой норме название здоровья. „Здоровый человек“ был персоной, способной предпринять определенный объем физических усилий, который требовался для производительной работы и/или военных подвигов; тем самым норма, определяющая оценку состояния здоровья, стала „объективно измеряемой“» 53 53 Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005. С. 161—162. .