Владимир Волков - Постмодерн и его интерпретации

Зигмунт Бауман считает, что основным принципом, который объединяет модерн и постмодерн, является модернизация – стремление к разрушению всего во имя все новых форм и институтов. В эпоху раннего, «твердого», модерна социальные изменения происходили по направлению слома старых, массивных институтов. Им на смену приходили институты индустриального хозяйства, фордистская модель производства, при которой капитал, средства производства и рабочие неразрывно объединены и привязаны к определенным местам. Во второй половине XX века текучесть становится характеристикой повседневной жизни отдельного человека. Капитал, средства производства и труд оказываются разъединенными, что приводит к кардинальным трансформациям в понимании пространства и времени.

Общество индустриального модерна меняется, поскольку подрываются и исчезают его важнейшие основы, в частности – важнейшие классовые различия и ориентация на производительный труд и рост богатства. Вместо этого появляются всеобщая опасность, страх, неуверенность и всеобщее равенство в страхе и неуверенности. Если обозначение мира идей, выстроенных по национально-государственному принципу экономики, общества и политики, можно назвать «первым модерном», то текучий «второй модерн», согласно Ульриху Беку, характеризуется глобальными экологическими и экономическими кризисами, обостряющимся транснациональным неравенством, индивидуализацией, непостоянным заработком и другими вызовами культурной, политической и военной глобализации.

Постмодерн не противостоит модерну – он из него вырастает, перерастает его, уходит, отчуждается, отдаляется от него, превращается в «свое иное». Этот момент в постмодерне подчеркивает немецкий философ Вольфганг Вельш, который уверен, что

«самое время теперь отказаться от примитивного противопоставления модерна и постмодерна. Эта оппозиция исходила из ложного по содержанию понимания постмодерна как антимодерна и из ложного, в отношении формы, понимания его как трансмодерна. Ни то, ни другое несовместимо с подлинной идеей и содержательным ядром постмодерна, с принципиальным плюрализмом» 46 46 Вельш В. «Постмодерн». Генеалогия и значение одного спорного понятия // Путь. №1. М., 1992. С. 17—18. .

Зигмунт Бауман предлагает говорить о liquid modernity («гибком, текучем модерне») вместо solid modernity («твердого, надежного, тяжелого модерна») 47 47 Бауман 3. Текучая современность / Пер. с англ. СПб., 2008. . Он полагает, что предыдущие поколения меняли мир с целью сделать его в конечном итоге неизменным. Такова была цель построения идеального общества, в том числе и коммунистического. Люди, утверждающие, будто знают, что такое идеальное общество, совершили много преступлений. Сегодня мы продолжаем менять мир, ни на что особо не надеясь. Поэтому термин «постмодерн» Бауман определяет как «модерн без иллюзий». По его мнению, общество начала XXI века в не меньшей мере принадлежит «модерну», чем общество, вступавшее в век двадцатый. Тем не менее можно сказать, что оно принадлежит модерну несколько иным образом. О его принадлежности модерну можно судить по навязчивой и всепоглощающей модернизации, по огромному стремлению к творческому разрушению. Принадлежать модерну – значит быть не в силах остановиться, не говоря уже о том, чтобы стоять на месте. Свершение всегда находится в будущем, а достижения лишаются своей привлекательности, как только оказываются в руках. Принадлежать модерну – значит вечно опережать самого себя. Во всех этих отношениях между судьбами наших дедов и нашими собственными не так уж много различий.

Однако, считает Бауман, два обстоятельства делают наше положение – и нашу форму модерна – новыми и отличающимися от прежних. Первое – это развенчание и крах иллюзий раннего модерна, идей о существовании конца пути, по которому мы идем, о том состоянии совершенства, которое может быть достигнуто в будущем, о чем-то вроде справедливого, свободного от конфликтов общества, характеризующегося состоянием устойчивого равновесия между спросом и предложением, удовлетворением всех потребностей; состоянием совершенного порядка, в котором все находится на своем месте и ничто не вызывает сомнений; состоянием полной прозрачности всех процессов и познанности всего, что следовало бы понимать; состоянием полного контроля над будущим, свободным от случайностей. Второе изменение связано с дерегуляцией и приватизацией задач и предназначений модернизации. То, что прежде считалось задачей, стоящей перед человеческим разумом, коллективным достоянием людей, сегодня разбито на части, «индивидуализировано», предоставлено жизненной стойкости отдельных личностей и возложено на индивидуальные возможности и способности человека.

Многие западные философы пытаются показать, что модерн в целом завершился, но пройдет еще немало времени, прежде чем мы сможем сказать о его конце. По их мнению, в настоящее время мы пребываем в переходном периоде между увядающим модерном и наступающей эрой постмодерна. При этом постмодерн не есть абсолютное отрицание модерна, но, скорее, переход в новое состояние, в котором некоторые характеристики модерна претерпевают существенные изменения. Постмодерн не отрицает прошлое, историю, модерн, но скорее имеет в виду одновременность неодновременногo 48 48 См., например, Best S., Kellner D. (1997), Postmodern Theory: Citical Interrogations. London and New-York: MacMillan and Guilford. .

Человек постмодерна гораздо свободнее, чем люди, жившие в более ранние эпохи. Свобода проявляется во всем: от образа мысли и способов самовыражения до передвижений по миру и отношений между полами. Однако ничем не ограниченная свобода выбора оборачивается свободой от самого себя – проблемой кризиса идентичности. Постмодерн характеризуется исчерпанностью ценностей Свободы и Прогресса и наличием системы социальных институтов, сложившихся в качестве форм реализации этих ценностей. Следствием отказа от модернистских ценностей, их неактуальности становится упадок мобилизующей и организующей силы общества как системы институтов. Упадок институционального строя отрефлексирован в социально-философской теории конца XX – начала ХХI в. Наиболее ярко эта рефлексия представлена в концепции Жана Франсуа Лиотара, констатировавшего «атомизацию» социального, Зигмунта Баумана, заявившего об «индивидуализированном обществе», и Жана Бодрийяра, провозгласившего «конец социального». Хол Фостер полагает, что победа модернизма была «пирровой».

«Подвергая нападкам модернизм, всякого рода пре-, анти, постмодернисты утверждают, что модернизм как практика не состоялся. Неверно: модернизм, по крайней мере, в качестве традиции „победил“ – но его победа была пирровой, она ничем не отличается от поражения, хотя модернизм везде присутствует. Первоначально оппозиционный, модернизм бросил вызов культурному порядку буржуазии и „ложной нормативности“ (Хабермас) ее истории; сегодня, однако, модернизм превратился в официальную культуру. Как отмечает Джеймисон, мы его принимаем: его скандальная продукция наличествует в университете, в музее, на улице. Короче говоря, модернизм, как признает даже Хабермас, кажется „господствующим, но мертвым“» 49 49 Foster H. Postmodernism: A Preface // Postmodern Culture. Ed. by H. Foster. London: Pluto press. 1985, p. VII. .