Владимир Чабанов - Экономика КОММУНИЗМА

Вместе с тем в России понятие «право» понимается значительно шире. В ней полагается, что по настоящему истинны лишь Божьи Законы (заповеди), в том числе « что посеешь, то и пожнёшь ». Русские понимают, что порядок необходим, однако «плодотворно лишь то право, которое видит в себе ничто иное, как обязанность » (М. Н. Катков, государственный деятель начала ХХ века). Они считают, что « … обычай прочнее закона: закон выдумать можно, обычай от жизни идёт » (Вал. Иванов).

Русские понимают ценность многогранности, ограниченность и невыразительность шаблонов. Знают, что стремление к единообразию практической жизни с неизбежностью нивелирует образ личности и характер мышления человека. Сознают, что материальность без духовности так же уродлива, как и духовность – без материальности. И при этом верят, что духовное выше материального, общее выше частного, а поэтому считают справедливость выше закона. То есть не придуманное людьми внешне равноправное законничество призвано лежать в основе человеческого бытия, а Божьи законы Совести и Правды. Они не признают статус Высших ценностей за законами, написанными простыми смертными. Знают, что всякий закон – это столб, который нельзя перелезть, но всегда можно обойти. По этой причине в России традиционная свирепость законов, принимаемых властями, неизменно компенсировалась их неисполнением.

Поэтому, в отличие от Европы, в России не получило всеобщего признания римское право собственности, опирающееся на скрупулёзно проработанную базу юридических уложений. В ней на протяжении веков хозяйство было основано не на частной собственности, а на своеобразном общинном пользовании землёй и имуществом, передаваемых Богом человеку для его выживания одновременно с рождением. А также на власти государства, выступающего в роли защитника, главного собственника и арбитра.

Отсюда характерной чертой русского человека является стремление к соборности (т.е. к добровольному объединению людей для совместных действий независимо от их имущественной и сословной принадлежности), а не к индивидуализму. К солидарности, которая реализуются в коллективных формах труда, и во владении общей собственностью. Поэтому русскому человеку свойственно убеждение, что « человек выше принципа собственности ». А идею « естественного права », которая составляет основу западноевропейской морали, замещают идеалы Божьей Правды и Справедливости.

С другой стороны, громадные « Территориальные размеры России требуют сильной власти » (И. Ильин [32]). Поэтому в России « Символом земного порядка был царь, а не конституция » (П. П. Марченя), истинным считалось не законопослушание, а властопослушание. Признавалось, что любая власть лучше безвластия. Поэтому власть ругали, с нею боролись, но всегда считались. Справедливости ждали от государства, от Божьих помазанников, а не от слабых, ограниченных земными страстями людей. В этой связи западный мир не способен понять, что несмотря на деспотизм власти русский человек всегда оставался свободным. Вне зависимости от внешних обстоятельств, он неизменно сохранял в себе главное: свою душу.

И так было всегда. Принципы равноправия и справедливости широко использовались во внутреннем устройстве славянских племен. Так, по сообщению Прокопия Кесарийского, греческого историка VI в., «… эти племена, склавин и антов, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим » [33]. То есть в России исполнялись древнейшие демократические традиции, но не как механизмы всеобщего участия в выборах, а как инструменты общественного согласия. Именно это в условиях постоянной агрессии соседей с Запада и с Востока, в сложных природных условий позволяло России выжить.

Поэтому если для западного человека свобода представляется инструментом самоутверждения, то русскими она воспринимается как отсутствие каких-либо внешних ограничений, как «воля», т.е. раскрепощение души. На Руси понимают, что избыточная материальная обеспеченность так же уродует человека, как и недостаточная. Отсюда до недавнего времени мотивация русского человека ограничивалась словом «достаток». То есть таким доходом, который достаточен для достойной жизни, и в то же время не закабаляет и не уродует его владельца.

Таким образом, у русских на генном уровне запрограммирована неприязнь к тому, что на Западе считается главным условием существования: бездуховность, меркантильность, звериный эгоизм и хищнические повадки человека. Поэтому идеология безграничной алчности и личного обогащения за чужой счёт не смогла и не сумеет пустить глубокие корни на русской почве. И понятно, что в таких условиях принцип западного стяжательства, не завязанного на благополучие окружающих, воспринимается населением как глубоко безнравственный. Может ли при таком менталитете народа капитализм, как система всемерной эксплуатации, быть в России столь же продуктивным и популярным, как на Западе!?

– IV —

Русские любознательны и с удовольствием учатся у других тому, что им кажется важным, интересным, заманчивым. Однако при этом они не просто перенимают чужое, но во всё стараются привнести что-то своё, собственное. Так, православная религия греческого толка, пришедшая на русские просторы в конце Х века, преобразилась в русский толк, до сих пор сохраняющий элементы язычества. Демонстрируя, таким образом, преемственность религий, почитание своей истории, предков и оберегая ярко выраженные национальные черты. Она сохранила присущую русскому духу тягу к взаимодополнению, к уважению других мнений и верований.

Отсюда одновременно с верой во Христа русские продолжали верить в Деда Мороза, Снегурочку, в домового, в ведьм и чертей, в духа домашнего очага чура, в кикимор, русалок, в лешего и водяного, почитали души предков навы, уважали покровительствующих влюблённым Леля и Ладу. Наряду с христианскими молитвами колядовали, обращались к Богу не только в храмах, но и у рек, в рощах и в дубравах. Языческий Перун-громовержец у них естественным путём преобразился в православного Илью-пророка, богиня материнства Роженица – в Богородицу. Вместо покровителя стад Волоса стали чтить святого Власия, ночь Карачуна, самую длинную в году, заменили примерно в то же время празднуемым Рождеством, ночь языческого Ивана Купала – в ночь Иоанна Крестителя. В христианском пантеоне языческую богиню Мокошь заменила святая великомученица Параскевия и так далее.

Христианское откровение о Пресвятой Троице – о Боге едином в сущности и троичном в лицах, легко принялось русскими, поскольку ему предшествовали языческие боги Сварог, подобный «Богу-отцу», Даждьбог – «Богу-сыну» и Семаргл, как «Бог святого духа». Но все они оказались обогащёнными христианским духом, стали и масштабнее, и возвышеннее. Дохристианские былинные богатыри Святогор, Микита Селянинович, Вольга и другие до сих пор пользуются неизменным уважением. Древнейшие языческие исполины, выступавшие всегда вместе: Дубыня, Горыня и Усыня – три богатыря-великана русских народных сказок олицетворяли собой разрушительные силы стихий: земли, огня и воды. Но после крещения Руси их заместили три православных богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, которые утратили свою агрессивность и превратились в защитников земли Русской. А иначе и быть не могло, поскольку вера – это не одежда, чтобы её можно было в одночасье поменять всю, целиком. Поистине, « Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений » (К. А. Аксаков).