Владимир Чабанов - Экономика КОММУНИЗМА

В этой связи если западный человек отстаивает свою свободу, индивидуальность, обособленность, то русский – принадлежность к чему-то большему. Европейцы тяготеют к праву, к личной собственности, к суду человеческому, а россияне – к справедливости, к общественному благу и к суду Божьему. Из-за этого русской повседневностью стала не победа одного мнения, толка или термина над другими, а их многообразие, уживчивость, взаимное дополнение и обогащение. Из-за этого основные проблемы Запад стремится разрешать силой, а Россия – согласием. Если на Западе критерием уважения служит богатство, то в России – общественное признание. В ней считается, что « Трудом праведным не построишь палат каменных », и в большинстве своём так оно и есть. Отсюда если европеец стремится решать собственные проблемы, то русский – общемировые. Они тяготеют к конкретности, а русские – к абстракции.

Такая позиция « теоретическими корнями уходит не только к работам Маркса, но имеет более глубокую основу – двухвековые традиции русской социально-экономической мысли, которая в свою очередь связана с особым психологическим типом личности, присущем русскому народу. Это ярко выраженное стремление устроить жизнь на началах правды и справедливости. Неслучайно в русской экономической литературе так много внимания уделяется проблемам будущего устройства общества, где несущими конструкциями являются идея общинности и государственности, и так мало теорий, имеющих дело с определением принципов и механизмов функционирования общества данного » (Й. Шумпетер [36]).

Поэтому в отличие от западного человека, которым движут преимущественно повседневные, прагматичные заботы, русского больше привлекают даль, перспектива, всеобщность: « Всё здешнее, местное, косное существует только предварительно, только так, до времени и между прочим, в душе же живёт и ширится одна мечта – о Будущем » (С. Булгаков). Всеми признаваемая храбрость русских проистекает из того, что они считают, что в мире есть более важные вещи, чем их собственная жизнь. Что гармония взаимодополняющих ценностей основывается на любви, как проявлении принадлежности ко всему окружающему Миру, а не как к иерархии и господству.

В связи с этим иррациональность и романтизм русских трудно, а иногда невозможно понять. Зачастую они не умеют ясно выразить свои чувства, мысли. Не пытаются состязаться в уловках с людьми, убеждёнными в своём праве попирать остальных. Не станут презирать другие народы, возомнив себя превыше всех. Не умеют восхищаться собою и не считают, что достигли своего совершенства. Сколько ни познали бы они – всё им мало. Вечно голодные душой, они живут стремлением к высшему, к недостижимому, а поэтому собою не удовлетворены. И чем большего достигают они, тем сильнее это неудовлетворение. Взявшись не за своё дело мелкой, личной наживы, русский всегда бывает и обманут, и предан. На самого себя он работает плохо. Поэтому в большинстве своём столь уродливо выглядят «новые русские» с их стяжательством, чванством, цинизмом и разухабистостью.

Огромные расстояния, которые приходится преодолевать русским, приучили их к величию помыслов: « Русская душа ушиблена ширью » (Н. Бердяев [37]). Поэтому высокое ищут они вне себя, находя радость только в совместном благополучии с окружающими. Данное обстоятельство наглядно проявилось в пословице « Чужой беды не бывает! ». В отличие от неё на Западе бытует формула: « It’s your problems!» («Э то твои проблемы !» – даже перевод этой фразы звучит не по-русски). Неслучайно в древних рукописях, хранящих высказывания российских мыслителей по экономическим вопросам, о русской правде и домоводстве, первоосновой признавались духовные ценности, а не материальные.

И с «рабством» в России, как его трактуют на Западе, не всё чисто. Так, А. С. Пушкин в 1834 г., в разгар «крепостничества и народного бесправия» написал своеобразный гимн человеческому достоинству русских: « Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлёности и говорить нечего. Предприимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны… В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день… » («Путешествие из Москвы в Петербург» [38]). Кстати, «свободная» Европа не мылась в это время вообще! А как известно, телесная и духовная чистоплотность едины.

Более того, никогда позже русский крестьянине в крепостное время не жил в большем достатке, чем при пресловутой свободе и разгуле частного бизнеса. И помещики чувствовали себя в это время спокойно, комфортно, уверенно. Эта идиллия, в конечном итоге, способствовала отставанию России от беспокойной Европы, неудовлетворённость которой способствовала бурному её развитию. И как всегда в своей истории, ослабление России немедленно привело к солидарной агрессии Запада, вылилось в Крымскую войну, показавшую, что так хорошо и самодостаточно жить нельзя. Которая привела к реформе 1861 года, « ударила, одним концом по барину , другим – по мужику » (Н. А. Некрасов «Кому на Руси жить хорошо»). Разорила многие поместья и заставила крестьян всерьёз бороться за выживание.

В конечном итоге, всё это сформировало уникальный облик русского феномена. Неслучайно поэтому люди называют свои страны по-разному: Прекрасная Франция, Свободная Америка, Могучая Германия, Поднебесная империя Китай, Страна Восходящего Солнца Япония. А у нас – Святая Русь. И вовсе не потому, что в ней живут сплошные праведники, а оттого, что не внешние приличия, а стремление к сердечной чистоте и к внутреннему совершенству считается в ней главным содержанием жизни. То есть Русь видится не как отдельное государство, географически, этнически, территориально, а как духовный мир возвышенности. Отсюда, как выразился Жозе Мануэл Баррозу, председатель Еврокомиссии: « Россия – это континент, который притворяется страной. Россия – это цивилизация, которая притворяется нацией ».

Поистине, « Умом Россию не понять. Аршином общим не измерить…» (Ф. Тютчев). В этом и заключается основа многоликости русской культуры, нестандартности её форм, сочетания цветов. Вспомним Храм Василия Блаженного с его буйством красок, асимметрией образов, неповторимостью куполов. Это и есть символ самой России, могучей и нестандартной, ни на кого не похожей. Это и восхищает, и раздражает в нас превыше всего.