Владимир Чабанов - Экономика КОММУНИЗМА

Неудивительно поэтому, что в созданных таким образом условиях продуктивность мирового хозяйства, несмотря на значительные успехи науки и техники, неуклонно падает. И в то время как Северная Америка, Западная Европа и Япония потребляют сейчас до 80% всех ресурсов мира – природных, финансовых, человеческих и интеллектуальных, их экономики топчутся на месте. Так, если зарплаты работающих в развитых странах очистить от инфляции, тогда за последние 10 лет они практически не поменялись или даже уменьшились. Отсюда, по данным официальной статистики, к концу прошлого десятилетия почти 80 млн. жителей ЕС и более 43 млн. – США не были обеспечены средствами существования. И это при том, что создавая примерно 20% мирового продукта, Штаты потребляют до 40% от суммарной его величины. Что же тогда говорить о других, менее развитых странах?!

В результате всё большее число государств мира уже не могут достойно содержать себя и своё население. Из-за этого растут региональные и межгосударственные противоречия, множатся конфликты, набирают ход «цветные революции», протесты и вооружённые разборки, растут преступность и терроризм. И всё это сопровождается увеличением дисгармонии Природы и человечества, экологическими извращениями, деградацией политики и морали, несоответствием теории и повседневности. Причём для изгоев общества, целых государств и даже континентов не оставлено никаких возможностей, им не предоставлено никакого выхода, чтобы они в ближайшей перспективе могли хотя бы умозрительно избежать своей конечной гибели. Поистине, «… именно потому, что семена нового мира уже живы, неистовствуют силы разрушения» (Саптрем [55]).

В этой связи отсутствуют перспективы использования большей части существующих экономических знаний для разработки теории прогрессивного и свободного коммунистического общества. В самом деле, в условиях, когда приоритетным направлением хозяйственной повседневности является дисгармония и эксплуатация, не может зародиться система, основанная на принципах добра и справедливости. Поэтому ни научно-технический прогресс, ни повышение продуктивности труда, ни пропаганда нравственно-этических знаний, к которым призывают нынешние идеологи, не делают коммунизм. Он – нечто более существенное, качественно другое состояние человечества, чем ныне имеющееся.

Кроме того, чтобы данный строй стал реальностью, в недрах прежней системы хозяйственных и производственных отношений должны существовать его зародыши, чтобы они могли произрасти и расцвести при благоприятных для них условиях. В западной цивилизации таковых нет, а поэтому при существующих в них приоритетах, менталитете народов и самой хищнической идеологии капитализма идеи коммунизма выглядят утопическими, идеалистическими, неосуществимыми. Красивой сказкой, не имеющей никаких перспектив или хотя бы гипотетически возможной. Точно так же, как волк не начнёт питаться морковкой, как бы его к этому ни призывали. Это – принципиально разные системы организации, другие ветви развития человечества, идущие из одного корня, но в разных направлениях.

Вместе с тем, как следует из анализа, приведённого в предыдущем разделе, глубинные основы российской цивилизации далеки от деструктивных капиталистических воззрений. Они базируются на специфических особенностях русского человека, на основанной на них этике, истории, нравственности, морали. Именно они в поиске возможности соединения правды-истины и правды-справедливости породили « архаический крестьянский коммуниз м» (К. Маркс), который был в огромной степени верой, особой религией, чем осознанной идеологией. И это позволяет, опираясь на всё это, разработать принципы построения коммунистического сообщества, не прибегая для этого ни к революционным переворотам, ни к насилию или социальным катаклизмам. Причём в их основу должны быть заложены, прежде всего, организационно-правовые, нравственные инструменты развития, а не материально-технические. Это потребует существенно меньше и времени, и средств, и усилий, и произведёт значительно больший эффект. Именно о них и идёт речь в настоящей монографии.

Вопрос, собственно, заключается не в том, какая цивилизация лучше или хуже, а в их потенциальных возможности, поскольку они и задают вектор человеческого развития. В самом деле, именно культура отображает душу народа, служит тем бастионом, на который наталкиваются всякие модные тенденции, способные разрушить всё, на чём веками держалось человечество и обеспечивало свою жизнестойкость. Поэтому постмодернистские стремления воплотить в жизнь всякие противоестественные установки, в том числе нетрадиционные браки, мультиплюрализм, ювенальность, разрушение семьи, традиционных ценностей, превалирование прав личности над правами общества и др. разрушают основу западного существования. Демонстрирует кризис его культуры, деловых и человеческих отношений, попрание естественных, моральных и нравственных норм. И не имеет перспектив для его дальнейшего существования.

В этой связи российская ментальность, сохранившая до сих пор свой генетический код, консерватизм, уважение к предкам и к их образу жизни является той крепостью, которая спасёт мир и придаст ему импульс движения к прогрессивному, эффективному и справедливому обществу.

– I —

Общины представляют собой древнейшую форму самоорганизации общества. Они характеризуются коллективным владением средствами производства (всеми или некоторыми) и полным или частичным самоуправлением. Известны общины родовая, семейная, домовая, сельская и соседская. И для каждой из них были характерны такие качества, как коллективизм, разделение труда по половому и по возрастному признакам, стремление к соблюдению правды и справедливости, отсутствие любого неравенства за исключением статусного.

Общинный характер производственных и бытовых отношений в прежние времена был характерен для многих стран мира. Так, к XI – XII в. сельские общины в Западной Европе составляли господствующий тип землевладения. Во Франции они выступали как mazades, в Бельгии – masuirs, во Фландрии – amborgers и т. д. В них сообща содержались как пашни, так и угодья, делился только урожай. В английской общине Malmesbur’y все члены входили в «сотни» или группы, в которых земля разделялась на пропорциональное их численности количество кусков, а куски – на участки, раздававшиеся по жребию. В Италии подобной системы переделов собственности раз в 20 лет держались partecipanze di Cento е Pieve и др.