Владимир Чабанов - Экономика КОММУНИЗМА

Существование общин являлось особенностью социального устройства Древнего Востока, многие его государства фактически состояли из объединений большого количества сельских общин, имевших самостоятельную организацию. Как правило, древневосточные общины имели родовой строй, хотя и не всегда следовали ему. Но постепенно общины утрачивали родственную общность и превращались в содружество соседей, которых связывала совместная территория, права и обязанности по отношению друг к другу и к государству.

В Индии древнейшей формой землевладения являлась родовая община, члены которой жили в нераздельности, обрабатывали землю сообща и удовлетворяли свои потребности из общих доходов. Существовавшая вначале кровная связь между членами общины постепенно ослабевала, в результате чего у отдельных ветвей рода появлялось стремление к отпадению. И тогда большая община распадалось на ряд малых. В последующем в них опять происходило дробление, пока не появились определяемые наследственными правами неравные земляные наделы.

В Алжире как у берберов, так и у арабов община первоначально была господствующим типом землевладения. Однако после присоединения его к Франции началось изменение имущественных отношений, в результате которых с 1873 г. установилась частная собственность на землю. И примерно то же самое с той или иной последовательностью происходило в других странах.

Так, уже начиная с XV в. формы поземельной общины, существовавшие в Средние века, постепенно подверглись изменению и разложению, из-за чего общинные порядки землевладения стали ослабевать и исчезать. В этом отношении характерна история раздела земель в долине Baretous. В ней отмену прежних порядков, основанных на семейно-общинных началах, потребовали члены общин, разбогатевшие с помощью торговли.

Стремление выделиться из общины, превратить землю в собственность со стороны более зажиточной части общинников было заметно и в других местах. И этому способствовали не только внутренние, но и внешние обстоятельства, сопутствующие распространению профессионального разделения труда, возникновению товарно-рыночных отношений и росту конкуренции. Не всегда и не во всех странах действовали они одновременно и с одинаковой интенсивностью, но везде приводили к разложению и уничтожению поземельной общины либо путём экспроприации, либо посредством раздела общинных земель между общинниками, либо корыстными устремлениями земельных феодалов.

С другой стороны, падению общин способствовало также изменение экономических воззрений на природу богатства и на роль земледелия, начавшееся в XVI в. и достигшее апогея в экономической литературе XVIII века. Наконец, к этим двум агентам разложения присоединилось и государство, с XVIII века решительно выступившее против общин в пользу раздела общинных земель, поскольку ему удобнее было иметь дело с незащищёнными одиночками, чем с организованными их сообществами. И так зарождались основы нового класса земельной буржуазии и капиталистического государства, юридически и фактически закрепляющие право эксплуатации одних людей другими на основе частной собственности, капитала и различных форм ренты.

– II —

Русская община возникла в незапамятные времена. Она пережила и татарское иго, и феодализм, и абсолютизм монархии, и наступление капитализма. Многоземелье и относительно небольшие размеры русских деревень способствовали использованию в них коллективных форм труда и взаимопомощи. В отличие от древнегерманской марки, в которой крестьянин имел свой надел и мог его продать или сдать в аренду, в русской общине такое не допускалось. Земля была общинной собственностью и крестьянин не мог ни продать, ни заложить свой надел.

В области самоуправления русская община (волость) имела намного большие прав, чем в других государствах. Они осуществляли распределение земель, регулировали их использование, раскладку «тягла», избрание сельских властей (старост, а впоследствии волостных старшин), сбор средств на мирские нужды, организовывали взаимопомощь, решали гражданские и мелкие уголовные дела. При этом волость, наряду с феодальными поместьями и вотчинами, являлась территориально-административной единицей, частью государственного организма. В связи с этим выборные волостные власти выступали представителями государственной администрации в низовом звене и одновременно – защитниками прав жителей волостей. Причём особенностью русской общины было не ослабление, а напротив, её укрепление в поздний период.

В условиях крепостного права отношения между помещиками и крестьянами строились на признании общины и её выборных представителей как органа, регулирующего хозяйственную и бытовую жизнь деревни. И если обычно помещики изымали из ведения общины функции суда и расправы, то у государственных крестьян они в значительной мере сохранялись. За общиной закреплялось также хозяйственное распоряжение надельными землями, организация производства в крестьянских хозяйствах, регулирование внутридеревенских гражданских и семейных отношений [54].

Всё это позволяло русским общинам не только существовать, но и укрепляться со временем. Привело к тому, что «… историческое положение русской „сельской общины“ не имеет себе подобных! В Европе она одна сохранилась не в виде рассеянных обломков, наподобие тех редких явлений и мелких курьёзов, обломков первобытного типа, которые ещё недавно встречались на Западе, но как чуть ли не господствующая форма народной жизни на протяжении огромной империи » (К. Маркс [56]). И это создавало уникальные возможности для русского государства.

Неслучайно поэтому в последнее десятилетие своей жизни Маркс обращал свой взор на Россию и даже начинал учить русский язык, поскольку именно здесь со второй половины ХIХ века наблюдалось движение к народническому («русскому», общинному) социализму. При этом народники видели в русской общине сохранившуюся с ведических времён почти готовую ячейку коммунизма, развитие которой способно было обеспечить России особый, отличный от Западной Европы, некапиталистический путь исторического развития. А также избавить крестьянство от мук « вываривания в фабричном котле капитализма » – пролетаризации и обнищания [58].

При этом русская община не жила изолированно от современного ей мира. С одной стороны, общая земельная собственность давала ей возможность не только существовать, но и превращать индивидуальное землепользование в коллективное. А с другой – такая форма производственных отношений не являлась для них чуждой, непривычной, не отвечающей народным обычаям и чаяниям. Поэтому « в России, благодаря исключительному стечению обстоятельств, сельская община, ещё существующая в национальном масштабе, может постепенно освободиться от своих первобытных черт и развиваться непосредственно как элемент коллективного производства в национальном масшта бе» (К. Маркс [56]). А поскольку рабочий класс в основном формировался выходцами из села, они обеспечили в среде городских рабочих господство общинного крестьянского мировоззрения, общинной самоорганизации и солидарности.