Борис Марков - Политическая антропология. Учебник для вузов

Сегодня важную роль в политике играют масс-медиа. Судя по тому, что на улице молодых людей с наушниками аудиоплеееров больше, чем в очках, а студентов с карманными компьютерами больше, чем с книгами, традиционная критика идеологии действительно должна уступить место чему-то новому. Социальные дизайнеры в отличие от философов и идеологов не преувеличивают воздействие идей на поведение человека. Не книги и лекции и не моральные наставления, а музыка, дизайн, еда и развлечения определяют поведение людей. Реклама этих медиумов моделирует, как нужно жить, и это действует сильнее, чем философские истины, моральные наставления или религиозные идеалы.

Как мы ориентируемся в мире звуков и образов, каковы последствия новой медиальной культуры, как воздействует на человека трансформация мест и способов его существования, которые сегодня определяются не философами, а архитекторами, специалистами по организации массовых зрелищ и другими социальными дизайнерами? Раскрытие социально-культурной обусловленности восприятия аудиовизуальных знаков обнаруживает, что в этой сфере происходит не все как попало и что философская аналитика остается востребованной в обществе, устойчивость и порядок которого определяют не истина и мораль, а масс-медиа.

Сегодня речь идет не о переоценке ценностей, не о перспективизме в смысле Ницше, а о смене медиумов. Коммуникация интегрирует людей уже не истинами, а образами, звуками, запахами, вкусами и прочими тактильными, телесно воспринимаемыми факторами. Их специфика в том, что они не отсылают к истине, а непосредственно воздействуют на человека, как бы притягивают к себе. И все же это не значит, что философия больше не нужна. Философские, политико-экономические и духовно-нравственные проекты следует дополнить реконструкцией практик и техник тела, души, интеллекта, которые выходят за рамки стандартного набора педагогических и психологических методов школьного воспитания.

Все эти новые медиумы нередко расцениваются в терминах теории отчуждения. Сегодня много говорят об одиночестве людей, проживающих в изолированных квартирах спальных районов мегаполисов. Вопреки растущему ресентименту и мизантропии, люди должны поддерживать вокруг себя атмосферу любви и доверия. Это и есть настоящее богатство. Поэтому первичная окружающая среда должна сохраняться, чтобы культивируемая ныне креативность не привела к тому, о чем пророчествовал Достоевский. Если Маркс видел источник отчуждения в товарном фетишизме, то Достоевский указывал как раз на опасные последствия омассовления и выравнивания.

Политологам можно посоветовать уделить внимание аналитике искусственных контейнеров – жилищ, общественных зданий, мест совместного труда и развлечений. Ребенок, дом, еда, межличностное общение, язык, медиакоммуникации, техника – везде встают проблемы философского характера, везде господствуют скрытые, часто устаревшие, не обеспечивающие выживания, опасные деструктивными последствиями предпосылки. Политическая философия должна поставить и обсудить проблемы рекультивации традиций. Потеря родины, дома и прочих иммунных систем оборачиваются утратой идентичности, нарастанием неуверенности и страха. Эти вопросы, собственно, и стоят в центре внимания философской антропологии, которая занимается конструированием «большой политики». Но как раз ими меньше всего интересуются политтехнологи. Не вдаваясь в смысл фундаментальных принципов и целей, таких как демократия, права человека, они ограничиваются поиском эффективных средств поставленной задачи, в качестве которой выступает продвижение во власть своего кандидата. Основанное на формальных отношениях современное гражданское общество связывает автономных индивидов более жестко, чем старые ритуалы.

Традиционное общество не культивировало индивидуальность в нашем понимании. Сильные государства, обеспечивающие выживание людей, опирались не только на военную силу, но и на символическую – религиозную, моральную, национальную идеологическую мобилизацию. Государство не оставалось идеей, а строилось как система эффективных институтов и специфических дисциплинарных пространств, в которых осуществлялось формирование государственного тела.

1. Как вы понимаете определение человека как политического существа?

2. Какие вопросы считаются политическими и почему?

3. Политические убеждения являются продуктом жизненного опыта или результатом политтехнологий?

4. Какова взаимосвязь человека и государства?

5. Каковы цели и задачи политической антропологии?

1. Марков Б. В. Понятие политического. – М., 2007.

2. Хабермас Ю. Вовлеченность Другого. – СПб., 2000.

3. Шмитт К. Политическая теология. – СПб., 2009.

4. http://elibrary.ru – Научная электронная библиотека.

5. http://uisrussia.msu.ru – Университетская информационная система «Россия».

6. http://www.filosof.historic.ru/ – Цифровая библиотека по философии.

7. http://www.rsl.ru/ – Российская государственная библиотека.

8. http://www.lib.msu.su/index.html – Научная библиотека Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

9. http://www.lib.pu.ru/ – Научная библиотека Санкт-Петербургского государственного университета.

Сегодня нет окончательно верного универсального дискурса о человеке. Он слагается из многообразия практик и их самоописаний. Прежние разговоры о «природе» или об «идее» человека кажутся сомнительными, им предъявляется упрек в натуралистическом или метафизическом понимании. Эти программы неудовлетворительны потому, что в них человек понимается как исполнитель некого сверхчеловеческого порядка. Согласно ученым, судьба определяется генетическим кодом, социальными условиями бытия; согласно философам – внеисторическими априорными идеями или ценностями. Обе альтернативы сегодня кажутся одинаково пугающими. Современный человек дорожит своим Я, которое понимает как нечто уникальное и незаменимое. Самое страшное для него – узнать, что он является отпечатком Другого. Но такое определение Я не есть продукт философской рефлексии, оно выдвинуто временем автономизации и конкуренции и таким образом тоже грешит натурализмом. Человек определяется миром и обществом и поэтому взаимозаменяем другими. Современная политическая философия предлагает множество форм эмансипации – от революционного и политического протеста до экзистенциального бунта и шизоаналитического «ускользания».

Главное отличие современного определения человека и человеческого – более либеральное понимание многообразия дискурсов. В религии он представлен как не совсем удачная креатура Бога, как существо, глубоко переживающее собственное несовершенство и в силу своего страдания способное прощать грехи других людей. Философия исходит из разумности, свободы, автономности познающего Я, которое овладевает действительным миром сначала в сознании, а затем практически. Наука, наоборот, исходит из того, что человек, хотя и завершает лестницу живых существ, возникает и существует в мире в соответствии с законами эволюции. Эти три принципиальных подхода к определению человека, в свою очередь, внутри дисциплин, если взять их в процессе исторического становления, разбиваются на столь многообразные дискурсы, что их перечисление заняло бы не одну страницу. В их панораме главное не в том, что человек имеет некие три отдельные ипостаси. Различие речи о нем определяется дифференциацией интеллектуального сообщества на ученых, философов и моралистов. Это разделение можно специфицировать и указать на такие современные дисциплины, как, например, в науке: биология, генетика, медицина, психология. Очевидно, что и внутри них найдутся десятки концепций, которые также различаются и конкурируют между собой.