Ю. Медведько - Питирим Сорокин за 90 минут (просто о сложном)

В процессе накопления знаний у Сорокина начинает складываться новая достаточно цельная система мировоззрения.

Вот как он сам характеризует ее в своих воспоминаниях:

„С философской точки зрения возникшая система взглядов была разновидностью эмпирического неопозитивизма или критического реализма, основывающаяся на логических и эмпирических научных методах познания. Социологически — это был некий синтез социологии Конта и взглядов Спенсера на эволюционное развитие, скорректированный и подкрепленный теориями Н. Михайловского, П. Лаврова, Е.

Де Роберти, Л. Петражицкого, М. Ковалевского, М. Ростовцева, П. Кропоткина — из русских мыслителей, и Г. Тарда, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, М. Вебера, Р. Штаммлера, К. Маркса, В. Парето и других из числа западных ученых. Политически — мое мировоззрение представляло из себя форму социалистической идеологии, основанной на этике солидарности, взаимопомощи и свободы“.

Продолжая активно участвовать в политической жизни страны, Сорокин познакомился со многими государственными деятелями, членами Думы и руководителями различных политических партий. „Наш молодой Жан-Жак Руссо“, — так рекомендовал политикам своего ученика профессор Ковалевский.

В это же время Сорокин свел дружбу с тогдашним лидером партии и думской фракции трудовиков А. Ф. Керенским, который в марте 1917 года примкнет к эсерам и затем займет пост министра-председателя Временного правительства и пригласит Сорокина в секретари.

Новоявленный Руссо не жалел энергии на дискредитацию одряхлевшей власти. И чем ощутимей он жалил эту власть, тем весомее становился его авторитет в революционной среде.

Благодаря своим „подрывным“ лекциям среди заводских рабочих, студентов и интеллигенции, а также многочисленным политическим публикациям во всех популярных проэсеровских изданиях и работе по организации ячеек и групп социал-революционеров Сорокин довольно быстро снискал репутацию заметного идеолога и перспективного молодого лидера эсеровской партии. И когда осенью 1910 года в столице начались студенческие беспорядки, вызванные смертью Льва Николаевича Толстого 7 (20) ноября, Сорокин выступил в числе самых активных и изобретательных „зачинщиков“.

Митинги и демонстрации полностью парализовали обычную академическую жизнь практически всех высших заведений Санкт-Петербурга. Правительство попыталось прекратить смуту жесткими мерами. Последовали повальные аресты, ссылки и тюремные заключения. Сорокин перешел на полу легальное положение. Старался как можно реже появляться по адресу проживания, ночевал у друзей и товарищей по партийной работе. Но сыщики наводнили город своими информаторами.

Многих партийцев схватили. Сорокин понял, что, если он останется в городе, полиция в конце концов выследит и его. Но чтобы уехать, нужны были средства, а их, как всегда, не хватало. Пришлось задействовать наработанный обширный круг знакомств. Выяснилось, что один довольно состоятельный инженер, больной туберкулезом, собирается выехать на лечение на итальянскую Ривьеру. Сорокин обрисовал инженеру сложившуюся ситуацию, и тот предложил сопровождать его в заграничной поездке в качестве сиделки и помощника. Друзья по партии достали Сорокину фальшивый паспорт, форму курсанта Военно-медицинской академии и все необходимые принадлежности. Как пишет сам Сорокин,

„план был реализован без сучка и задоринки“. Пока полиция в Петербурге разгоняла, отлавливала, судила и ссылала охваченных духом бунтарства студентов, их вожак мирно катил в комфортабельном вагоне международного класса к берегам солнечного Средиземноморья.

После двухнедельных каникул, проведенных в Сан-Ремо, Ницце, Монте-Карло, где удачливый революционер снова обманул» судьбу и выиграл в рулетку пару сотен франков, Сорокин вернулся в притихший Петербург.

Появившись в стенах университета, загорелый, прифрантившийся, с новейшим трудом Г. Зиммеля под названием «Социология», приобретенным в Вене, Сорокин почувствовал дискомфорт. Многие студенты и преподаватели дорого поплатились за проявления гражданской активности: кто-то лишился должности, кто-то — студенческого билета, а ктото — и свободы. Тогда, чтобы как-то реабилитироваться в глазах товарищей, Сорокин устраивает демарш — отказывается сдавать экзамены за академический год «в знак протеста против самодержавия и подавления академических свобод». Самодержавие отреагировало сдержанно — просто лишило строптивого студента стипендии.

«Я воспринял это наказание легко, как малую цену за выполнение обязательств и сохранение самоуважения».

Наигравшись в революцию, Сорокин вновь погружается в учебу и научную работу. Главной его заботой на всю зиму 1912–1913 года становится написание первого основательного труда «Преступление и кара, подвиг и награда», который выходит в свет в 1913 году. В этой 500-страничной монографии молодой автор утверждал, что все или почти все поступки и поведенческие действия людей имеют моральную сторону, и разделил их на ряд актов — «должные»,

«запрещенные» и «рекомендованные». «Должные» воспринимаются людьми эмоционально нейтрально, «рекомендованные» строятся на симпатии и любви, а «запрещенные» порождают вражду. Сорокин называет «рекомендованные» акты подвигами, а «запрещенные» — преступлениями; за каждый из этих актов человек получает, соответственно, либо награду, либо наказание.

Далее были сформулированы несколько теорем мотивационного влияния наград и наказаний: если награды и наказания следуют сразу же по совершении поступка, их воспитательное значение более эффективно, отдаление же наказания невольно требует его ужесточения; одна и та же кара и награда тем больше влияют на поведение человека, чем сильнее человек уверен в их неизбежности.

Сорокин исследовал эволюцию теоремы кар и наград и определил ее динамику от социально обезличенного характера в примитивных и антагонистических структурах к все более индивидуалистическому в демократическом обществе, где каждый получает все больше и больше по заслугам реальным, а не мнимым — кастовым, сословным, классовым.

И на основании этого ученый сделал предположение, что в будущем система кар и наказаний исчезнет, так как социально полезные акты поведения будут следствием не внешне назначенного «долга», неисполнение которого грозит карой, исполнение же — стимулируется только наградой, а долгом свободным, внутренне императивным, пост роенным на «любви к людям». «Вот предел, к которому ведет история человечества», — заключил свое исследование Сорокин.

Книга вызвала много печатных откликов. Один из лидеров эсеров известный историк и социолог Виктор Чернов радостно провозгласил появление нового оригинального труда в бледной и скудной социологической литературе родного отечества.