Виктор НЮХТИЛИН - МЕЛХИСЕДЕК Том 3. Бог

А ведь кому, как не Петру было знать, как может Он съязвить и несколькими словами превратить человека ни во что. Даже правителей земель Он мог вежливой издевкой выставить в смешном свете. Когда Ирод, правитель Галилеи, подданным которой был Иисус, прислал к Нему делегацию с требованием немедленно под страхом смерти покинуть его земли, Иисус ответил буквально следующее — передайте, что Я уйду, но только денька через три. Как только дела Свои закончу, так и уйду, раньше никак не управлюсь, как ни просите; да еще передайте ему, что ухожу не потому, что Меня Ирод убить пообещался, а Я испугался, а уйду Я потому, что если израильтяне должны кого-нибудь убить, то пусть убьют в Иерусалиме, а не в какой-нибудь там Галилее. Всем сразу досталось. А уж Петру Он нашел бы что сказать. Буквально несколькими днями раньше, когда Он просил их пободрствовать с Ним в саду перед смертью, пока Он молится Отцу, а они заснули, Он подошел к ним, разбудил и со свойственной добротой спросил: "спите и почиваете"? В этом вопросе было все. Потому что спят простолюдины, а почивают знатные господа. Это то же самое, что обратиться "высокочтимые господа бомжи"! Ни слова упрека нет в этой фразе, но сказано исключительно точно — Я вас просто спрашиваю об очевидном, а за моими участливыми словами есть то, что Я о вас сейчас думаю… Зная этот стиль, Петр многого ждал, а получил лишь три одинаковых вопроса — любишь ли ты Меня? Для Петра это было ужасно. Но с другой стороны мы не можем сказать, что в этом нет доброты. Да, Он был добр. Как добр хирург, который вправляет сломанную ногу. Это не конфетная доброта.

Кстати, однажды, не обращаясь лично к Матери и братьям, а, говоря вообще, Он в этом же убийственном косвенном стиле сказал им то, что хотел сказать, но, будучи добрым, не говорил. Одиночество Его было безмерным. Народ видел в нем просто чародея и целителя, ученики видели будущего царя, а мать и семья считали сумасшедшим. Он их не упрекал. Но однажды, когда очередная толпа в одном из очередных домов слушала Его, Он был прерван сообщением о том, что за Ним пришли его мать и братья. Они пришли забрать родственника, но не могли войти, потому что народ (по их мнению, собравшийся как на цирковое представление) толпился далеко за порогом. Когда Ему сказали, что Его вызывает мать и братья Его, Он, будучи добрым, но поставленным в положение, когда все грозило закончиться некрасивой семейной распрей, просто обратился к народу, как бы продолжая Свою проповедь — кто Матерь Моя и братья Мои? те, кто слушают слово Божие… От себя добавим — а кто тогда те, кто пришел за ним? Наверное, они тоже задали себе этот вопрос. И ощутили на себе Эту Доброту. И еще раз «кстати», совсем уж не хочется говорить, но раз уж мы коснулись этой темы, то упомянем и то мнение, которое иногда нет-нет, да и проскользнет в якобы честных раздумьях о Нем. Это мнение как бы в потугах добросовестного поиска правды утверждает, что если мать и семья считали Его не в себе, то, может быть, им как-то видней? Развернутый спор тут вообще не уместен. Надо просто читать Евангелия честно. Если уж в них есть свидетельства, что некоторые из людей считали Его сумасшедшим, то надо бы вычитать и другое свидетельство, которое гораздо более объективно и совершенно окончательно говорит об обратном. Даже не вдаваясь во всю глупость такого предположения, и даже не приводя никаких других аргументов ошибочности родственного взгляда на Него, и, тем более не прибегая к перечню Его Слов и Поступков, говорящих совершенно о противоположном, будем это тихое предположение о сдвиге в психике бить тем же методом. Вспомним, как Его любили дети . Это даже стало проблемой Его взаимоотношений с учениками, потому что редко на них гневающийся, Он грозно им выговаривал за то, что они не пускают к Нему детей, которые отовсюду стекались туда, где Он появлялся, и облепливали Его со всех сторон. Он сильно уставал от пеших переходов, голода, гонений и проповедей, и ученики оберегали Его покой в редкие минуты отдыха, не подпуская гомонящих детей. Это Его возмущало. Он любил детей и говорил, что если человек будет как ребенок, то войдет в Царство Божие. Теперь спросим сами себя — могут ли дети любить сумасшедшего, или тянуться к бесноватому? Детей не обманешь. Сумасшедших они или боятся или смеются над ними. И много ли мы знаем людей, к которым отовсюду сбегаются дети? Кто ищет правды в Евангелиях, тот ее всегда найдет.

Впрочем, мы опять пересказываем Евангелия. Надо решительно прекратить разговоры об их содержании, потому что оно доступно всем. Сказать надо, очевидно, о другом. Существует еще одна версия относительно Евангелий, которое выражается тем, что это просто литература, выдумка, а Иисус просто литературный персонаж. Было, мол, что-то такое, кто-то умел лечить, или какие-то чародейства чародействовать, а его казнили по недоразумению или из зависти, но потом все это было описано с такой талантливой фантазией, что возникла целая религиозная концепция, базирующаяся на чистой литературе, а на самом деле ничего такого не было. Вопрос ли это веры — верить Евангелиям, или считать их красивыми сказками, которых, если бы не было, то все равно стоило бы придумать? Представляется, что это не может быть вопросом веры. Их надо признать действительными документальными свидетельствами событий. И это можно доказать. Начнем, как всегда, с логических выводов.

Вспомним, когда и как были написаны Евангелия. Они были написаны в период времени, когда еще вовсю были живы свидетели описываемых событий. Евангелия представляют собой запись тех проповедей, которые апостолы разносили по миру. Началось все в Иудее. И писали Евангелия иудеи в Иудее. Теперь попытаемся себе представить ситуацию — некто описывает события, которые произошли во времена, о которых помнит больше половины населения здешних мест, причем произошли они именно в этих местах и на глазах этих людей. Если начать фантазировать в этих записях, а чуть ранее в проповедях этому же населению, то какова могла быть судьба и таких проповедей, и таких записей? На первом же углу нашелся бы кто-то, кто крикнул бы — да не было такого, вранье все это! Ни одного окрика не последовало. Несколько раз собирались синедрионы (суды) над проповедниками христианства, и ни на одном из судов ни разу не было произнесено обвинения в искажении фактов. Наоборот, на всех этих судах запрещалось как раз разглашать данные факты, как разрушающие концепцию взаимоотношений Иеговы и богоизбранного народа. В ответ подсудимые говорили — слушать надо не вас, а Бога, а Бог дал нам достаточно хороший знак, чтобы мы не прекратили проповедь: Бог воскресил Иисуса Христа, чему все вы были свидетелями . Именно на этом строилась защита проповедников и, в конце концов, суды прекратились, потому что на последнем заседании было решено — пусть проповедуют, если это человеческие козни, то они рассыпятся сами собой, а если это дело от Бога, то его тем более судами не остановить. Логически мы должны признать, что придти в любой город и рассказывать его населению о том, что с ним (с населением) никогда не было, и на базе этого призывать то же самое население менять свое вековое вероисповедание — невозможно. А ведь иудеи уходили в христианство сотнями тысяч. Следовательно — все было правдой.