Николай Бердяев - О назначении человека

С этикой творчества связана проблема времени. Проблема времени, наряду с проблемой свободы, есть коренная и самая мучительная метафизическая проблема. По-новому выдвигает эту проблему Гейдеггер в «Sein und Zeit», но у него время связано с заботой, а не с творчеством. Творчество бесспорно связано с временем. Обыкновенно думают, что творчество предполагает время, ибо для творчества нужна перспектива будущего, и оно предполагает изменение во времени. В действительности вернее было бы сказать, что движение, изменение, творчество порождает время. И вот перед нами раскрывается двойственная природа времени. Время есть и источник надежды, и источник ужаса и муки. Обаяние будущего связано с тем, что будущее может быть изменено и в какой-то степени зависит от нас. С прошлым же мы ничего не можем сделать, можем лишь вспоминать о нем или с благодарностью и почитанием, или с раскаянием и негодованием. Будущее может принести с собою осуществление наших желаний, упований, нашей мечты. Но будущее внушает нам также ужас, нас терзает забота о неведомом будущем. И вот та часть времени, которую мы именуем будущим и которую ставим в зависимость от своей активности, может определяться двояко. Или будущее определяется мучительной заботой и долгом и повелением осуществить поставленную цель, или оно определяется нашей творческой энергией, созидательным жизненным порывом, в котором выковываются ценности. В первом случае время нас давит, мы в его власти. Самая высокая цель, проецированная во времени, в будущее, порабощает нас, трансцендентна нам и вызывает озабоченность. Озабоченность вызывается не только низшими материальными нуждами, но и высшими, идеальными целями. Во втором случае, когда мы определяемся свободной творческой энергией, своей свободной жизненной силой, мы считаем будущее имманентным себе и являемся его господами. Во времени все уже представляется детерминированным и необходимым, и мы в своем чувстве будущего предвосхищаем эту детерминированность, история иногда представляется нам надвигающимся роком, фатумом. Но свободный творческий акт совершается вне власти времени, ибо в нем нет никакой детерминированности, он исходит из той глубины бытия, которая не подчинена времени, он есть прорыв из другого порядка бытия. Детерминированным во времени все представляется позже. И вот задача этики творчества заключается в том, чтобы перспективу жизни сделать независимой от рокового хода времени, от будущего, которое вызывает в нас ужас и мучит нас. Творческий акт есть выход из времени, он совершается в царстве свободы, а не в царстве необходимости. Он, по существу, противоположен заботе, создающей ужас времени. И если бы вся жизнь человеческая могла превратиться в сплошной творческий акт, то времени больше не будет, не будет и будущего, как части времени, будет движение вне времени, во вневременном бытии. Не будет детерминированности, не будет необходимости, не будет давящих законов. Будет жизнь духа. У Гейдеггера бытие, подчиненное времени, есть ведь падшее бытие, хотя и неизвестно, откуда падшее. Это есть царство обыденности. Оно связано с заботой о будущем, со страхом. Но Христос учит не заботиться о будущем. «Довлеет дневи злоба его». Это есть выход из власти времени, кошмара будущего, порожденного заботой. Будущее может принести человеку разочарование, страдание, несчастье, может и не принести. Но, уж наверное, несет оно для каждого человека смерть. И страх будущего, свойственный каждому человеку, есть прежде всего страх грядущей смерти. Смерть для каждого человека детерминирована в этом мире, она есть для него фатум. И вот творческий и свободный дух человека восстает против этого рабства смерти, рабства фатальному будущему. И есть у него иная перспектива жизни, определяющаяся из свободы и творчества. Во Христе и через Христа фатум смерти отменяется для человека, хотя эмпирически каждый человек и умирает. Ложь нашего отношения к будущему, которое кончается для нас смертью, определяется тем, что мы над ним рефлектируем как раздвоенные существа и познаем его как детерминированное. Но будущее непознаваемо и не может быть предметом рефлексии. О нем возможно лишь пророчество, тайна которого в том и заключается, что она не знает детерминированности и не есть познание в категориях необходимости. Для свободного творческого акта не существует детерминированного будущего и нет рока. В мгновение, когда совершается свободный творческий акт, нет мысли о будущем, нет мысли о неотвратимой смерти, о грядущей муке, есть выход из времени и из всякой детерминации. Будущее в творческом воображении не есть детерминированное будущее. Творческий образ стоит вне детерминированного процесса во времени, он в вечности. Время есть дитя греха, греховного рабства, греховной заботы. Оно остановится и исчезнет, когда наступит преображение мира. Но это преображение мира наступит уже в каждом подлинном творчестве. Мы обладаем энергией, через которую мы выходим из времени. Эта энергия, это творчество благодатны и изымают из власти закона. И величайшая нравственная задача заключается в том, чтобы построить жизнь вне перспективы времени, вне беспокойства о будущем, вне детерминации. Эта нравственная свобода нам дана, но мы плохо ею пользуемся.

Свобода нуждается в сопротивлении и борьбе. И потому мы поставлены перед обыденным детерминированным миром, в котором происходят процессы во времени и будущее представляется фатальным. Человек связан и отяжелен. Он и стремится к свободе, и боится свободы. Парадокс освобождения заключается в том, что, для того чтобы сохранить свободу и бороться за свободу, нужно уже в каком-то смысле быть свободным, иметь свободу в себе. Тот, кто раб до глубины существа своего, не знает имени свободы и не может за нее бороться. Древние табу со всех сторон окружают человека, связывают его нравственную жизнь. И для того чтобы освободиться от их власти, человек должен сначала осознать себя внутренне свободным, а потом уже внешне бороться за свободу. Внутренняя победа над рабством есть основная задача нравственной жизни. И речь идет о победе над всяким рабством, над рабством перед властью прошлого и над рабством перед властью будущего, над рабством у внешнего мира, и над рабством у самого себя, у своего низшего «я». Пробуждение творческой энергии человека есть внутреннее освобождение и сопровождается чувством свободы. [95]Творчество есть путь освобождения. Освобождение человека не может образовать в нем пустоты. Освобождение человека – не только от чего-то, но и для чего-то. И вот это для и есть творчество человека. Творчество не может быть беспредметным и бесцельным. Творчество есть восхождение и потому предполагает гору, высоту. А это значит, что творчество идет от мира к Богу. Творчество движется не по плоскости в бесконечном времени, а по восходящей вверх линии, к вечности. Продукты творческого акта оседают во времени. Но сам творческий акт, творческий взлет приобщается к вечности. Всякий творческий акт наш, совершенный в отношении к людям, акт любви, жалости, помощи, миротворения, не только есть будущее, он есть вечное.