Константин Леонтьев - Чем и как либерализм наш вреден?

Разумеется, что такое земство не злоупотребляло бы правами и часто делало бы оппозицию в правую сторону, а никак не в левую ... Но так ли обыкновенно бывает у нас? Похож ли состав нашего земства на подобную картину? И что случается обыкновенно, когда администрация и земство в чем-нибудь несогласны?..

Когда эти два органа – администрация и земство (положим, оба правительственные по источнику ) – вступают в свою глухую борьбу, то обнаруживается вот что: правительство, выделив из себя, так сказать, земство и даровав ему известные льготы, находит в данную минуту, что этих льгот довольно и бóльших оно не находит полезным дать... Поэтому администрации поручается наблюдать за тем, чтобы в земской деятельности либерализм духа не переходил за черту либерального закона . Земство, по чувству естественному и присущему всякому человеческому учреждению, постоянно стремится перейти эту черту не по форме, а именно по духу, т. е. ослабить местное действие той самой власти, которая даровала ему права ... И так как в России большинство до сих пор еще наивно верит, что все наши бедствия происходят от отсталости, а не от прогресса, от недостатка европеизма и современности, а не от излишней подражательности, то все эти стремления перейти черту льгот, вся эта мелкая оппозиция принимает большей частью не реакционный и консервативный характер, а эгалитарно-либеральный, усиливающий сперва общее расслабление, а потом и разнузданность.

Из оппозиции Его Величест ва этот мелкий, но постоянный отпор легко, сам того не замечая, перерождается в оппозицию Его Величест ву .

Все это очень сложно, конечно, но надо постараться, насколько есть сил, разобрать эту сложность. Дворянство наше, например, что оно: «консервативно» или нет? Вот важный вопрос, ибо хотя дворянство как сословие уже почти не существует de facto [4]с 1861 года, но оно в провинции продолжает играть первенствующую роль: во-первых, как «интеллигенция», а во-вторых, как крупный землевладельческий класс. Что такое это нынешнее дворянство?

Дворяне – это прежде всего русские европейцы , выросшие на общеевропейских понятиях XIX века, т. е. на понятиях смутных, на основах расшатанных, на чтении таких книг и газет, в которых все критикуется и многое отвергается, а непреложными аксиомами считаются только принципы либерально-эгалитарного прогресса, т. е. les droits de l’homme... [5]Эти русские европейцы в большинстве случаев очень лояльны ; они готовы идти за Государя на войну или посылать на смерть за родину сыновей своих; они готовы жертвовать и деньги... В среде дворянской несравненно больше, чем во всяком другом классе, найдем мы людей благородных, великодушных и честных. Но личная мораль (я уже говорил это) и даже личная доблесть, сами по себе взятые, не имеют в себе еще ничего организующего и государственного. Организует не личная добродетель, не субъективное чувство чести, а идеи объективные, вне нас стоящие , прежде всего религия . Религиозно ли наше дворянство? Набожно ли оно или нет? Нет сомнения, крестьяне наши нравственно несравненно ниже дворян, они часто жестоки, до глупости недоверчивы, много пьют, недобросовестны в сделках, между ними очень много воров; но у них есть определенные объективные идеи ; есть страх греха и любовь к самому принципу власти . Начальство смелое, твердое, блестящее и даже крутое им нравится ... Архиереев, генералов, командиров военных мужик наш не только уважает, они нравятся его византийским чувствам... Кресты царские он любит и глядит на них с уважением почти мистическим. Таково ли нынешнее дворянство?.. Будем искренни... Многим дворянам Гамбетта или Брайт нравятся больше, чем Муравьев (Виленский) или Паскевич...

Понятно, что из этого выходит? Возьмем один пример еще из одной губернии... Возникает вопрос о том, допускать ли представителей белого духовенства на выборы в гласные или нет. В Петербурге решают: «Допускать, ибо они могут иметь нравственное влияние». Дворянство отвечает сдержанной улыбкой на это замечание о нравственном влиянии духовенства. Священники баллотируются в гласные. Все не избраны . Что ж это такое? Легальность соблюдена, свобода выбора... Хорошо! Свобода выбора , но зачем же этот дух свободы и прогресса? На подобный вопрос мне отвечают: земство – дело прежде всего хозяйственное, экономическое; на что священники?

Мне кажется, что крестьяне и старые купцы взглянули бы на участие священников серьезнее.

Пусть будет так; пока это еще вовсе не злонамеренность , не крамола, это просто тот же самый дух времени . Это, скорее, европейское легкомыслие, современная потребность переходить за черту хотя бы обходом и непременно не направо, а налево . Это все еще довольно безобидная и с виду вполне законная оппозиция , и больше ничего.

Но вот... близится важный, почти страшный вопрос о школах ... Земству дано право открывать школы, содержать их и руководить ими, при соблюдении определенных формальностей. Школы эти поставлены под надзор особых директоров и инспекторов, от земства не зависящих; кроме того, существуют высшие училищные советы, в которых заседают разные члены-наблюдатели, директор гимназии, например, губернский предводитель и т. д. И что же? Несмотря на весь этот надзор, на все легальные препоны, положенные, по-видимому, как неосторожностям наивного прогресса , так и злонамеренности ... в школы проникало до самого последнего времени столько нежелательного... что понадобилось удвоенное к ним внимание; являются даже таблицы зоологические, во вкусе Дарвина , опережающие, заметим, и самую науку. Ибо на таких таблицах изображена с торжественным и выразительным безмолвием лестница прямого восхождения существ от инфузории до человека: тогда как в самой отрешенной от всяких нравственных стеснений заграничной науке идет еще вопрос о том: как понимать дарвинизм (или родство животных типов) – как родство действительное , физиологическое, или как родство идеальное , подобное родству кристаллических форм или архитектурных стилей?

Бывали, говорят, в педагогической деятельности земств и такие примеры. Священников просят не беспокоиться , а приходить только на экзамены, и если успехи в Законе Божьем окажутся хорошими, то священникам земство дает денежную награду . Священники бедны, к тому же многие из них сами полулибералы, уже из-за того одного, что подчинены черному духовенству («этим тунеядцам -монахам, достигающим епископского сана»). Священники молчат, а к детям приближаются большей частью люди, по крайней мере, сомнительные.