Эрнст Юнгер - Через линию

К этим знакам относится также исчезновение чудесного, а с ним рассеиваются не только формы почитания, но и удивление как источник науки. Восхищение и изумление в нигилистическом состоянии вызывают лишь цифры пространственного и числового миров. Затем повсюду бросается в глаза безмерное, образуя контрсоответствие точной науке, редуцированной, в конце концов, до чисто измерительного искусства. [10] Хайдеггер выписывает эту фразу без комментариев (S.463). Головокружение от космической бездны — это нигилистический аспект. Оно может достичь возвышенности как в «Ойреке» (Eureke) Э. А. По, однако с этим головокружением всегда будет связано особенное, относящееся к ничто чувство страха.

Уже Леон Блуа [11] Леон Мари Блуа (1846–1917) — французский писатель, который сознательно жил в ужасной нищете и свой опыт существования трансформировал в автобиографические романы и памфлеты, критикуя эпоху. После эстетико-нигилистической фазы Блуа обращается в христианство, оказывается «нетолерантным католиком» и называет себя — в силу своей радикальной критики модерна и апокалиптического настроя — «духовным крушителем». Юнгер по совету Карла Шмитта, близкого к католико-политическим кругам и воспринявшего идеи Блуа, в 1934 г. начинает активно читать этого автора и цитировать его. установил корреляцию между нарастанием нигилистического движения и этой формой страха. Он объясняет изобретение все более быстрых машин волей к бегству, к отступлению, неким инстинктом, позволяющим человеку предчувствовать угрозу, от которой нужно спешно искать спасения в другой части земли. Это, можно сказать, противоположность, теневая сторона воли к власти: чуткость к затишью перед бурей. С каждым циклом ускоряющегося движения происходит и определенная редукция. Подобно тому как вырабатываются богатые месторождения и пласты, также исчерпывается покой, и все приходит в движение.

Родственным знаком можно считать растущую склонность к специализации: разделение и детализацию. Она бросается в глаза и в гуманитарных науках, где почти полностью исчезает синоптический талант, подобно тому как в мире труда исчезает ручное ремесло, требующее высокой квалификации. Специализация зашла так далеко, что индивиду остается развивать только частную идею, выполнять только одну операцию на конвейере. Нет недостатка в теориях, объясняющих причины утраты, которая обнаруживается на личностном уровне, этим процессом специализации, но верно как раз обратное, и потому средства, которые рекомендуются, по-настоящему не помогают.

Этой детализации, вызывающей в науках и на практике беспокойство, но в повседневности нарастащей, соответствует с точки зрения морали обращение к локальным ценностям. Тот факт, что «высшие ценности обесценились», ведет к новым инвестициям сил в освободившиеся места. Такие попытки могут осуществляться как в церквях, так и в других сферах. Редуцирующая инвестиция выдает себя, например, там, где Бог понимается как «благо», или там, где начинают на пустом месте возводить идеи. [12] Хайдеггер выписывает эту фразу и замечает: «Лесные тропы» (S.463).

Появляются эрзац-религии, число которых огромно, как будто мы оказались под одним из более низких божественных сводов. Можно сказать, что из-за низвержения высших ценностей теперь все и каждый получают возможность культового посвящения и толкования. Эту роль берут на себя не только науки. Множатся идеологии и секты; это время апостолов без предназначения. Наконец, в апофеозе начинают участвовать и политические партии, и божественным становится то, что служит их доктринам и их меняющимся целям.

Можно назвать еще множество сфер, в которых утрата становится совершенно очевидной, как, например, в искусстве или эротике. Речь ведь идет о процессе, в который вовлечено все, и который, в конце концов, ведет к совершенно однообразным, серым или же выжженным ландшафтам. В лучшем случае здесь появляются кристаллические образования. Своеобразная форма кристалла — это не что-то принципиально новое. Он, скорее, впитывает в себя мир и содержит в себе его формы. Впервые мы наблюдаем нигилизм как стиль.

В мировой истории уже многократно, у индивида, в малых или в больших сообществах, случалось падение бессмертных иерархий со всеми его последствиями. И всегда в распоряжении еще оставались мощные резервы — в варварском или же в цивилизованном мире. Сохранялась нетронутой первобытная основа, и целые культуры оставались девственными. Сегодня же утрата, которая ведь не только утрата, но одновременно и ускорение, упрощение, интенсификация и стремление к неизвестным целям, распространяется на весь мир.

Когда рассматривают негативные стороны редукции, то, пожалуй, самым значительным признаком оказывается сведение множества к цифре или же символа к пустому знаку. Это создает впечатление наполненной мандалами пустыни, совершающей свое вращение под звездами. Все важнее становится всесторонняя измеримость. Еще совершают посвящения, хотя уже не верят ъ преображение. Затем преображение переинтерпретируют, сделав его яснее.

В прошлое уходит тип денди. Он обладал высшей степенью культуры, смысл которой исчезает. Проституция относится сюда в качестве десимволизированной половой принадлежности. Затем прибавляется не только продажность, но и измеримость. Красота конвертируется в цифры, становясь универсальной. Наиболее тотальная редукция — это редукция к чистой причинности; [13] «Имеется в виду эффективность (?) и при том эффективность чисто временная», — поправляет Хайдеггер (там же. S. 464). к ее разновидностям относится экономическое рассмотрение общественного и социального мира. Со временем все области (даже избегающие причинности, такие как мечта) можно привести к общему знаменателю.

Тем самым мы касаемся снятия табу — операции, которая более всего пугает, удивляет и, пожалуй, возбуждает. Позже отсутствие табу воспринимается как нечто естественное. Только в первый раз есть риск в том, чтобы моторизировать катафалк, [14] Метафора и связанное с ней предсказание, которые в 1990-х годах нашли свое подтверждение в деятельности (или как это называют в искусстве) доктора Хагенса. Скашдально знаменитая выставка «Миры тела», заявленная как худкожественная, представляет пластинированные по высокой и оригинальной технологии доктора Хагенса тела умерших людей (Proof. Dr. Med. Gunther von Hagens. Korperwelten. Die faszination des Echten). Как точно предсказывает Юнгер, это достижение науки (искусства?) оказалось весьма выгодным предприятием для Хагенса и его лаборатории. потом это становится экономически выгодным предприятием. Сегодня такая жуткая книга, как книга Ивлина Bo о похоронном бизнесе в Голливуде, уже относится к развлекательной литературе. Начало всегда связано с риском. Между тем наступила своего рода кульминации — участие в крупномасштабном нигилистическом прсоцессе потеряло привлекательность.