Michael A. de Budyon - ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА

Практически исчезнувшим видом можно считать тех кто совмещает красоту и интеллект. Их можно уподобить чудом сохранившимся доисторическим «монстрам», каким-нибудь кистепёрым рыбам или тритонам ожившим после долголетней заморозки. Именно благодаря их практически полному исчезновению «закончилась» классическая музыка, действительно великая архитектура и достойная живопись. А ведь только такие люди — главный двигатель высокого искусства. Их максимальное количество появляется в начале заката второго поколения, когда силы уже практически нет, а красота и интеллект развиты достаточно пропорционально. Со временем красота исчезает, а интеллект усиливается, здесь причина появления большого количества философов. Наличие большого числа индивидов обладающих красотой, обуславливает имманентность их творений бессознательным массам, которая и является базисом творчества этой категории, ведь только красивые способны по-настоящему оценить красоту. Интеллект дает красивым возможность осуществить гениальное воплощение красоты в вечных формах, будь-то оперы, симфонии, здания, картины или скульптуры, для чего недостаточного чистой красоты.

Особенностью любовных отношений у этой группы является несчастливая первая, а иногда и вторая любовь. Зато с третьей они проживают всю жизнь, причем счастливо. Они все время в поиске. Объясняется это балансом качеств которые сочетают индивиды обладающие только красотой и только интеллектом. Красота вызывает постоянные искушения и, казалось бы, интеллект должен эти искушения фильтровать. Но красота обозначается гораздо раньше интеллекта. И если пик красоты приходится на возраст 19–24 года, то максимум интеллекта — на 25–30 лет. Вот после этого возраста обычно и заключается счастливый второй (третий) брак. Само собой интеллект оказывает влияние и в 19 лет, но при однозначном отсутствии силы, при сильных искушениях и слабом интеллекте, физиология побеждает волю и устоять может не каждый. Да и наличие интеллекта всегда дает ощущение возможности преодоления последствий искушения, могущее оказаться иллюзорным.

В то же время, женщины им нужны практически постоянно, причем женщины красивые. Мы уже говорили об ошибочности тезиса о "природной пустоте" красивых женщин, а в отношении индивидов наделенных силой и красотой можно сказать что они являются стимулятором гениальности подобных мужчин. Это заметил и Ломброзо, констатируя, что при отсутствии среди женщин явных гениев они играют бесконечно важную роль в "создании гениев-мужчин". И с этим остается только согласиться.

У данной группы отсутствуют ярко выраженные слабые стороны во взаимоотношениях с противоположным полом при условии что неудачная первая любовь не приводит к серьезным психологическим сдвигам. Такие люди практически никогда не бывают экстремистами, поэтому рискуют меньше всего.

Генезис силы, красоты и интеллекта нашел свое воплощение в формировании арийских языков. Язык — это не просто средство общения или мышления. Язык характеризует образ мышления, причем не человека, а народа который им пользуется. То что народы, даже близкие, мыслят по-разному, показывает то, что очень многим словам трудно подобрать однозначное соответствие в родственных языках. Целые пласты лексики древних языков вообще можно перевести только приблизительно и никто толком не скажет и не покажет насколько приблизителен такой перевод. Типичный пример — слова вроде «карма», «йога», «мантра», или более свежие, типа «доля», "искушение", «дух». Их можно приблизительно перевести только в конкретном контексте. А все потому, что например вышеупомянутые санскритские слова обозначали понятия которых сейчас нет. В то же время большинство современных белых совершено спокойно могут взять и прочесть «Илиаду» или «Одиссею» написанные 2700 лет назад. С небольшими комментариями они могут, при определенной настойчивости, прочитать «Ригведу» (ей ок. 3000 лет) или «Гильгамеша» (4500 лет). Самое главное, что эти произведения будут ими с большой вероятностью нормально поняты и с каждым новым прочтением они будут находить в них все новые и новые мысли которые, что очень и очень важно, будут казаться им исключительно правильными, а в образах героев данных произведений они будут отыскивать все новые и новые вещи соответствующие собственному менталитету, что повысит статус этих произведений в глазах читающего. Если же белый решит прочитать сборник современной китайской или нигерийской поэзии, ему придется очень и очень трудно, ибо восприниматься она будет как простой бессвязный бред, я уж не говорю про древнюю литературу того же Китая или Японии.

Подобная ситуация есть следствие факта что язык — прежде всего полное отражение эволюции этноса говорившего на нем. И подобно тому как никакими тренировками и супердопингами человек никогда не достигнет скорости плаванья дельфина или бега леопарда, он никогда не достигнет высот мышления на чужом языке. Если этот язык близкий, то теоретически таких высот могут достичь его дети при условии наличия генов данного народа. Впрочем, это очень и очень сомнительно. Миллионы (а сейчас и десятки миллионов) американских негров уже несколько сот лет говорят на английском языке. Есть тысячи, если не десятки тысяч черных литераторов пишущих по-английски. Но вот создали ли они что-то действительно возвышенное на этом языке? Нет. И прежде всего потому, что они мыслят не по-английски, хотя и пользуются английскими словами. Для них английский язык — то же что для белого компьютерный, иными словами, для создания программ понятных машине он пригоден, но здесь его функции исчерпываются и никому в голову не придет написать на СИ или Паскале драму или трагедию. В любом случае, никакой художественной ценности она представлять не будет. Более того, ни негры, ни желтые, ни индейцы, никогда не будут мыслить по-английски, подобно тому как тигр никогда не поведет себя как кролик. Напротив, сейчас белые стремительно деградируя все чаще используют «гарлемский» диалект английского. Все достижения негров благодаря которым они известны в мире, лежат исключительно в поле их негритянской субкультуры, которая за время пребывания среди белого социума не стала менее негритянской. Не надо быть крупным спецом в музыке, чтоб проследить сходство блюза и рэпа с ритмами современных западно-африканских племен, или похожесть рэгги на музыку народов Анголы и Конго (т. е. местностей откуда вывозились негры соответственно в Северную и Латинскую Америку). Конечно, негры не пользуются английским языком чисто механически. Они веками приспосабливали его к формам своего мышления в результате чело появились т. н. "black english" и «ebonics» — языки на которых в современных США уже можно сдавать экзамены в некоторые университеты. Я не буду сейчас останавливаться на морфологических и стилистических его особенностях, отмечу лишь то, что в них отсутствует практически весь пласт речевых оборотов применяемых для выражения абстрактных категорий, описания логических схем и т. п., в чем нет ничего удивительного: черные не нуждаются в подобного рода описаниях. И черный английский — всего лишь отражение уровня их мышления. Мне как-то попался словарь черных наркодилеров. Какое богатство терминов! Я не думаю что в «белом» английском есть такое же количество собственных. Но если оно есть и используется, значит оно необходимо для адекватной передачи мысли.