Michael A. de Budyon - ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА

Дарвин нанес сокрушительный удар по устоявшимся иудеохристианским догмам, но простого разрушения было недостаточно. Нужно было что-то предложить взамен. Ницше, ненавидевший Дарвина, предложил своего сверхчеловека, который, если посмотреть объективно, был всего лишь квинтэссенцией грядущего в его время третьего поколения. Мало кто обращал внимание, но Заратустра — это всего лишь «окультуренный» умудренный опытом Христос. Это Христос с человеческим лицом. В свою очередь, Христос, как удачно выразился тот же Ницше, ознаменовал своим появлением "восстание рабов в морали". Это восстанье, впрочем, не имело бы никакого существенного развития и закончилось бы примерно в тех же районах где и начиналось, в системе «раб-господин» восстанья "рабов в морали" — ординарное явление. Здесь рабы аналогичны сперматозоидам. Их очень много, но яйцеклетку оплодотворяет один и то столь удачный исход не гарантирован. В случае же успеха, на свет появляется либо генератор сперматозоидов, либо генератор яйцеклеток. Так и в "восстании рабов" — один из множества рабов усаживается на трон господина для того чтоб оставаться тем же рабом, но куда в более комфортных условиях. Остальные возвращаются к своему прежнему рабскому статусу. Круг замыкается. И так там было всегда. И пять, и две, и тысячу, и сто, и двадцать лет назад. Так там и в наши дни. И так будет всегда. Нам важно другое: чтоб среди нас ничего подобного не происходило. В случае с Христом произошло одно маленькое «но». Иудея и Самария входили в состав Римской Империи, уже изрядно внутренне обессилившей и потрепанной, пережившей не одну узурпацию, а ко времени жизни Христа и объявление одного из императоров богом. Деградация Империи конечно же началась не с окраин, а со столицы. Мы уже говорили о некоторых конкретных психологических мотивах побуждавших коренных жителей Италии принимать "благую весть", заметим только, что даже после полного торжества христианства она не потеряла способность генерировать интеллектуалов. В ХХ веке аналогичный пример явил Советский Союз, развалившийся именно из-за конвергенции во властные структуры восточных туземцев, чьи земли были когда-то включены в состав Российской Империи. Правда, в СССР конвергенция шла не через религию, а через партию, впрочем, сильно походившую на религиозную секту. Америка идет по той же дорожке.

Первые белые, обладавшие только силой и лишенные генетических изъянов, не были той средой где Сатана мог бы как-то реализоваться. За свои ошибки они расплачивались жизнями, накапливая первоначальный опыт взаимодействия с природой и использования ее в своих интересах. Таким людям не нужен никто, поэтому если бы Сатана и решил бы вступить с ними в тот или иной тип отношений то что бы он мог им предложить? Жизнь? Уместно задать вопрос: а в обмен на что? Да и не знали тогда еще что такое «обмен». «Обмены» станут божеством в конце истории Рима (и в наши дни). Спасение? Хотя нет, этот термин из другой «оперы». Власть? Богатство? Но ни то, ни другое не играло тогда никакой роли. Самодостаточным не нужны подобные услуги. Поэтому и Сатана был вне игры, хотя процесс работал на него.

Первые, действенные рычаги влияния на белых появились тогда когда им стало доступно чувство красоты, — качества, которое совершенно точно не имели животные. Красотой не стали одновременно обладать все, хотя даже те кто ей не обладал могли ее видеть. Видеть, но не обладать! Ни за что, ни за какие реальные ценности. Так появились первые несамодостаточные. И Сатана, а он никогда не делает, но только лишь доделывает, проснулся. Можно не сомневаться что красота между полами распределялась равномерно (важное условие рождения красивых детей), но заметил ее первым — мужчина. Заметил, понятное дело, в женщине. Именно тогда его сердце впервые замерло от ощущения которое и сейчас никто не сможет описать. С тех пор такая реакция — стандартная для нормальных белых. В Библии при подобном обстоятельстве впервые проявляется действие Сатаны, искусившего женщину съесть запретный плод (а потом и дать попробовать его мужчине). Их глаза «открылись» и они первым делом обнаружили что на них нет никакой одежды, после чего срочно смастерили таковую из листьев смоковницы. Т. е. они увидели то, чего раньше не видели.

Невероятно, но арсенал средств Сатаны возрастал по мере приближения человека к совершенству и достиг своего максимума когда появился интеллект, сосредоточенный в первых интеллектуалах. Тогда степень свободы мышления человека могла достичь действительно безграничных величин. Отто Вейнингер говорил: "Гениальный человек — это тот, кто знает все не изучив ничего". По сути это выражение той же мысли, но другими словами. Но, кому много дано, с того много и спросится. Интеллектуал столкнулся с необходимостью сознательного выбора и выбор этот далеко не всегда мог быть правильным, ибо если сила и красота — вещи вполне реальные, то даже сильный интеллектуал может сделать неправильные выводы базируясь на вполне правильных посылках.

Самые большие козыри Сатана получил тогда, когда совершенный на тот момент интеллектуал решил что он может абсолютно всё. Причем весьма вероятным представляется факт, что такая установка в определенный промежуток времени охватывала значительный процент интеллектуалов. Собственно, историю влияния Сатаны, а следовательно и историю сатанизма, уместно вести параллельно с историей интеллекта. Богословы в чем-то правы считая интеллектуалов передовым отрядом Сатаны, главным образом в том, что в наибольшей степени сатана может влиять именно через интеллектуалов, амбиции которых оказываются заниженными в сравнении с уровнем их интеллекта. Христианская церковь, возникшая на руинах интеллектуально блестящей античности, тем не менее имела пример чем именно закончился античный интеллектуальный блеск, ибо сама была его уродливым порождением. Это признавали и церковные авторитеты первых веков, подчеркивая, что Рим распался именно из-за деградации языческой веры и это было его наказанием и приговором. Более того, церковь имела полное право считать что победила интеллект отождествлявшийся с духом той эпохой, и исчезнувший вместе с ней, с ее дворцами, храмами, театрами, олимпийскими играми и прочими атрибутами составляющим ее плоть. Последнее, впрочем было неверно. Интеллект не стал доминантным признаком, поэтому победить его нельзя. Он может исчезнуть вследствие общей деградации социума в котором развивается, но биологический мотив находился вне рамок церковной доктрины, вот почему церковники и сейчас выступают главным образом против экспериментов в биологии. Это не значит что Сатана исчезнет если исчезнет последний интеллектуал. Нет. Точнее — такая постановка вопроса неправильная. Если исчезнут интеллектуалы и будет исключена сама возможность их появления, прекратиться эволюция и тогда вообще перестанет быть уместном ведение разговора о влиянии как его так и бога на процесс совершенствования индивида. Это будет ничья: Сатана исчезнет вместе со всем человечеством, на не только с интеллектуалами. Победа же человечества наступит тогда, когда сатана во-первых станет не нужен, а во-вторых вследствие повышения качества элитных экземпляров потеряет всякую способность на них влиять.