Michael A. de Budyon - БИТВА ЗА ХАОС

Здесь мы должны сделать оговорку и отметить, что природа в некоторых параметрах поставила цветных в тактически более выгодные условия. Мы приводили пример полезных и бесполезных для нас растений, того как они существуют совершенно «не зная» нашего Закона. Что опять-таки не освобождает от его действия. Цветные, само собой, его тоже не представляют, но у них, как у любого специализировавшегося вида, этот закон — встроенная программа. Он выполняется автоматически, как в животном и растительном мирах. В них вообще множество встроенных программ, что позволяет им выживать. Белые, как раса идущая вперед, избавлены от действия большинства таких программ, может быть они избавлены вообще от всех программ, они как бы сами пишут свою программу. Каждый день и каждый час. А потом, по жизни, её отлаживают. А у программистов есть правило: пока система работает нормально, ее лучше не трогать. Белые создали современную систему, которая, несмотря на тысячи минусов, их устраивает, а факт что она ведёт их к гибели— всерьез не воспринимается, особенно когда у тебя всё под рукой — от супермаркета с десятком тысяч продуктов, до личного авто и квартиры набитой бытовой техникой. Белые могут выбирать стратегию и тактику, цветные — только тактику. Вот почему когда белые поднимаются, у цветных нет вообще никаких шансов, но когда у белых кризис, программы записанные в мозг цветных позволяют им действовать против белых весьма эффективно. Сейчас основной стратегией белых в соответствии со всеми законами функционирования систем, является максимальное продление жизненного цикла. Но программы «зашитые» в цветных отработаны и проверены двумя миллиардами лет эволюции! И если природа за два миллиарда лет создала арийца, то неужели она не придумала ничего эффективного для выживания цветных? Цветной ведь тоже продукт эволюции!

В этом законе, кстати, объяснение полной деградации цветных и отката их на естественный уровень, т. е. на тот, на котором они были до прихода белых, в случае если белые будут вычеркнуты из мироздания. Во всех странах откуда белые уходили, уровень местного цветного населения понижался сразу и по всем параметрам. Вспомним, как Таджикистан, будучи пусть самой отсталой, но все-таки республикой СССР, за пару лет прошедших после ухода белых, превратился в одну из самых отсталых стран мира. Примерно то же ожидало бы и Туркмению, если бы ни огромные запасы нефти и газа. И так по всем бывшим колониям белых. Цветной мог подниматься когда адаптировался к внешней белой среде. Когда белая среда исчезнет, цветной опять станет тем, чем он был всегда — специализировавшимся приматом. Мы, таким образом, подходим к выводу, что статус цветных связан со статусом белых. И тоже через закон необходимого разнообразия.

Вариант первый — небольшое количество белых в огромном массиве цветных (белые в ЮАР и Зимбабве, белые в цветных регионах СССР). В этом случае белые всегда были элементом организации, причем даже не силу каких-то вынужденных причин, но сугубо как способ существования. Цветной находящийся возле белых всегда имел в своей расе статус более высокий чем тот, что был у цветного не контактировавшего с белыми. [223]Отсюда и пошел киплинговский императив «бремени белого человека». А на самом деле они просто адаптировали к себе окружающую среду и иногда в этой среде оказывались цветные. Когда белые уходили, цветной, не обладая способностью адаптировать к себе внешний мир, начинал сам адаптироваться к этому миру. Финал — известен.

Вариант второй — узкая прослойка цветных в массиве белых. Он интересен потому, что сейчас все адепты расового смешения и тезиса о равенстве рас, оправдывая проникновение цветных на арийские просторы, не уставая повторяют об их трудолюбии, деловой хватке, неприхотливости в личной жизни, ну, и как положено, об их «древней высокой культуре». И действительно, смотришь как какой-нибудь цветной, приехавший с Юга или Востока, причем даже не из города, а из глухого села, где он растапливал печку фекалиями в изобилии поставляемым живущими прямо у него дома представителями крупного и среднего рогатого скота, довольно быстро, за несколько лет, обзаводится квартирой, машиной, дорогими вещами и белыми проститутками, а потом возникает вопрос — как этим субъектам удается так быстро подниматься? И если они все такие деловые и культурные, то почему их страны находятся в столь жалком состоянии? Почему цветной там не может купить себе ничего, кроме элементарной еды, а тут становится «хозяином жизни» и еще учит как жить белых? Но чудес не бывает. Если цветной не может сделать свои деньги там, а потом за несколько лет делает много денег здесь, то резонно предположить, что он делает их на нашей системе, т. е. на каждом из нас. И, что самое страшное, — белые им в этом помогают, сознательно или бессознательно. Пока цветных мало, этого никто не замечает, общество еще не испытывает никаких неудобств, болезнь, выражаясь медицинским языком, находится в инкубационном периоде. Потом, когда цветных становится много, их замечают, а еще позже они начинают казаться опасными, но теперь от них можно избавиться только системным путем, а мы уже говорили, что у белых нет системного расово-биологического видения, которое у цветных развито великолепно. В итоге — закономерный финал: белые, не будучи способными избавиться от цветных, начинают к ним адаптироваться. «Бремя белого человека» оборачивается «бременем для белого человека». И вот уже для цветных вводятся льготы, юридический закон начинает не замечать их мелких и крупных шалостей, вот уже цветные требуют для себя специальных законов гарантирующих максимальную степень свободы, ибо все их требования сводятся к возможностям не соблюдать белые законы. Одним словом, разнообразие у белых понижается, а у цветных — растёт. С энтропийной позиции это выглядит так: цветные заинтересованы в экспорте энтропии, но еще больше их интересует энергия, ибо именно она обеспечивает рост. Выбрасывая своих граждан в арийские страны, они сразу решают множество проблем. Они избавляют свои страны от демографического груза, снижают безработицу и нагрузку на социальные службы, как следствие — снижают преступность и недовольство режимом. Но энтропию нельзя выбросить «в никуда». Сбрасывая ее в арийский мир, они, по сути, переваливают свои проблемы на нас. Они упорядочивают свои страны и разупорядочивают наши. Конечно, цветным нужна энергия которой в их странах не хватает. Население там растет гораздо быстрее чем экономика. Сейчас такой энергией являются деньги. Вот небольшие организованные сообщества цветных их и зарабатывают. На белых естественно. На белых же они сбрасывают свою энтропию, ведя криминальный или полукриминальный образ жизни. Это — с позиции юридического закона. А с системно-расовых позиций получается, что сам факт их пребывания здесь — уже нарушение закона. Теперь ясны причины их успеха здесь и неуспеха у себя на родине. На родине им просто не на ком зарабатывать деньги и некуда сбрасывать энтропию. Вот почему в их странах полное энтропийное равновесие и полное отсутствие роста. Их страны — это организм, на котором нельзя паразитировать, но который тоже нуждается в выбросе энтропии. И цветные здесь — это энтропия, выброшенная из их стран в наши. Это — энергия отобранная у нас и работающая против нас. Процесс усиливается с каждым днем, тем более что цветной демографический взрыв не прекращается последние лет пятьдесят. Последствия прикиньте сами.