Michael A. de Budyon - БИТВА ЗА ХАОС

Только так миллионы могут работать на общую цель даже не понимая каковой эта цель будет. Будет дан старт формированию системы в которой нет места недочеловекам. Как именно она сформируется? Опять-таки по принципам формирования случайных фракталов. [322]Выделим на поверхности планеты Земля некую область S, пусть ею будет Восточная Европа. Пусть в ней уже находятся структуры D1 … Dn в которых существует внутренний порядок полностью соответствующий нормам арийского мироощущения. Такими структурами могут быть военные, военизированные или военно-спортивные организации. Кроме того, в области наличествует достаточное количество отдельных индивидов (N1, N2, N3, Ni) не связанных с упорядоченными структурами, но по своим интеллектуально-биологическим качествам готовых в них войти. Поскольку объем ограничен, существует обычная вероятность что «неупорядоченные» индивиды натолкнутся на структуру, причем уже вряд ли её покинут, ибо в условиях хаоса или обычной неудовлетворенностью существующей системой, они-то как раз и будут заинтересованы в её поддержании и усилении. Возникнет и будет расти т. н. «фрактальный кластер». Именно по этому принципу в природе растут снежинки и раковые опухоли, кристаллы в перенасыщенных растворах и хлопья сажи в печах. Еще ледяные узоры на окнах — их рост каждый может пронаблюдать, весьма интересно, кстати. Да, заметьте, все узоры на окнах чем-то похожи, но все они разные. И посмотрите, как всё интересно получается. Имеется обычная вода, из которой на 60 % состоит любой из нас. Она может быть холодной или горячей, её вид от этого никак не меняется. Но при температуре в ноль градусов (если атм. давление 100 кПа) вода резко упорядочивается. Вместо бесформенной жидкости получаем твердый лед — субстанцию, имеющую в арийском миросозерцании трансцендентный, так до конца и не понятый смысл. Сравним ее, например, с паром, в который вода переходит при температуре 100 градусов. Ну какой, скажите, смысл имеет для нас пар, притом, что пар широко применяется в технике, или, например, в банях и саунах? Лёд — совсем другое дело! Лед — это философия. Как и огонь. Обратим внимание что переход воды в лёд даже не сопровождается скачком энтропии, просто при соответствующем соотношении температуры и давления ее свойства резко меняются. Это т. н. фазовый переход первого рода.

Итак, переходя в «человеческое измерение», существует вероятность пересечения отдельных индивидов и возникновения первичной системы состоящей в начале из двух человек, которая уже сама может стать центром упорядочивания. Так как мы имеем дело не только с ограниченным объемом, но и с ограниченным числом качественных индивидов, системы рано ли поздно начнут пересекаться, т. е. взаимодействовать. Возникает фрактальный кластер, в перспективе стремящийся стать одной системой, но выстроенной не по пирамидально-иерархическому принципу, а по принципу простой связи и упорядоченных по определенным принципам ячеек. Такое построение может считаться оптимальными, так как исчезновение части кластера никак не повлияет на функционирование остальных его частей.

Очевидно, что таких фрактальных кластеров, где каждый вроде бы сам по себе, но при этом вместе с другими, может возникнуть такое количество, которое окажется достаточным для того чтобы охватить весь положительный контингент.

Человек, повторим еще раз, продукт системы и система может на него влиять в гораздо больше степени, чем он на нее. Отсюда вывод—людей часто делают события, а события это особые моменты существования системы. События тоже имеют свои причины и их можно уподобить хаотическим аттракторам, они возникают вроде бы случайно, но способны оказывать серьезное воздействие на формирования мышления индивида. Вот почему современные разлагающиеся режимы стремятся сделать жизнь бессознательных масс избавленной от всяких событий, точнее — большие события заменяют мелким избыточным информационным наполнением.

Современный ариец не привык к тому, чтобы себя защищать. Он доверяет вертикальным структурам — полиции и армии, но вертикальные структуры могут развалиться просто так, из-за превышения некоторого уровня разупорядочивания, в отличие от горизонтальных, могущих быть разрушенными только внешним воздействием. Как тогда будут защищаться арийцы? Оружие в большинстве стран — вне закона, укрепленные базы и бункеры отсутствуют, а главное — над арийцами довлеет догмат закона, он пока что не способен играть без правил. И первый враг арийца — почти всегда другой ариец. Но без этого невозможно достичь преимущества в разнообразии, без этого невозможно победить. Катастрофа — это максимальная нестабильность и победить в ней можно только непрерывно встраиваясь в изменяющуюся ситуацию, что предполагает не только личную, но и коллективную организацию. [323]

Для каждого народа рано или поздно наступают дни, когда пишется последняя страница его истории. Хорошо если он пишет её сам, плохо, если это делают другие. Дописанная и перевернутая, она не означает его номинального исчезновения, но показывает, что народ выполнил свою историческую миссию и в лучшем случае может просто существовать, выполняя цепь стандартных действий. В общем, это вполне закономерный процесс и если народ сохранился как часть расы, то когда-то он придет к новому состоянию, возможно уже как часть другого народа. Такой вот, «этногенез».

Германец Аларих взял Рим 24 апреля 410 года, почти в годовщину его основания. Этому событию, приравненному современниками к Концу Света, предшествовала длинная цепь торгов и переговоров полностью отражающая беспримерную деградацию Тысячелетнего Города. Первого Рима. Аларих попросил немало: 5000 фунтов золота, 30 000 фунтов серебра и свободу рабам германского происхождения. Националистом был. Римляне, не забыв о своем былом величии, когда они могли не думать о сантиментах по отношению к покоренным народам, позволили себе наглость спросить: «а что же тогда нам останется?» Аларих был краток как истинный стоик: «Жизнь». Разве этого мало? Требования удовлетворили, но конфликт с императором Гонорием вынудил его появиться перед Римом второй раз и после короткого штурма войти туда через Саларские Ворота. Три дня варвары германцы грабили всё что осталось от былого изобилия и громили произведения искусства, но по дошедшим до нас данным, никого не убили, а церкви и церковную утварь вообще не тронули. Первое поколение всегда чувствует мистическое величие. Pax Romana, первый Рим, закончился. Начинался полуторатысячелетний Pax Germana. Первый Рим теперь возрождался как Первый Рейх. Нет, падение не означало формального конца даже Западной Римской Империи. Она просуществовала до 476-го года, когда другой германец — Одоакр — низложил последнего «цезаря» — Ромула Августула, а его порфиру и корону отослал в Константинополь, в знак воссоединения Западной и Восточной Империй. Но этого события никто не заметил, ибо Рим уже много десятилетий был политическим нулем. С биологической точки зрения тоже ничего особенного не произошло — римских арийцев, существенно разбавленных межвидовыми отбросами, заменили более качественные в расовом плане варвары, которые станут в арийском авангарде и достойно выполнят свалившуюся на них миссию, дав мощный толчок арийскому прогрессу. Под впечатлением этого события, главный авторитет католической церкви — Августин — пишет свое самое знаменитое сочинение «О граде Божьем» в котором объясняет гибель Рима «наказанием за бесчисленные грехи». Неясно, какие конкретно «грехи» имел ввиду гомосексуалист Августин, но с системных позиций, грех — действие, ведущее сразу или впоследствии, к резкому разупорядочиванию и угрозе биологическому статусу расы. Например, массовые контакты римлян с межвидовыми гибридами вели к разупорядочиванию арийского фенотипа, а бессмысленные войны на окраинах разупорядочивали имперский потенциал и делали систему открытой для культурно-биологической экспансии расово чуждых субъектов. Империя убила народ её создавший. Германцы написали последнюю страницу её истории.