Michael A. de Budyon - БИТВА ЗА ХАОС

Конечно, для того чтоб им полностью управлять, нет смысла контролировать все клетки, хотя это может быть полезно в случае наведения на него болезней7. Но если мы возьмем только головной мозг, а количество клеток в нем — десятки миллиардов, то наша суммарная величина хоть и понизится на несколько порядков, все же не перестанет выглядеть недосягаемой фантастикой. А ведь нужно контролировать не только людей, но и связи между ними! Но разве не казались еще сорок лет назад фантастикой наносекундные компьютеры с производительностью миллиарды операций в секунду? Разве Билл Гейц не говорил, что персональному компьютеру для решения любой задачи хватит 256 килобайт оперативной памяти? Но сейчас примитивные мобильные телефоны имеют в десятки раз больше. Сорок лет, время жизни примерно двух поколений. Даже нам, современным людям, возможности развития информационных систем кажутся необозримыми, пусть кое-где и придется перейти с интенсивного на экстенсивный путь. Бог, как мы говорили, имеет абсолютную, но не бесконечную силу, поэтому нельзя однозначно утверждать, способна ли эта сила контролировать в реальном времени все мысли и действия всех людей. Одно дело, когда людей были сотни или тысячи, другое — когда их 6 миллиардов и предела роста пока не видно, когда количество высокоэнтропийного контингента растет вместе с деградацией белых.

Всё решится проще, если мы предположим что люди вообще вне постоянного контроля Бога. Такой вариант энергетически безусловно предпочтительнее, но что для этого нужно? Самая малость — вписать их в закон. Тот закон, который невозможно нарушить. А затем только менять начальные условия. Такое предположение выглядит более реальным, ибо никто не станет отрицать, что люди регулярно и массово (!) нарушают чуть ли не все законы приписываемые своим появлением тому или иному богу. Ну кто хоть раз в жизни не воровал? А каким романтическим ореолом окружены разные ловеласы и молодые половозрелые жеребцы, ломающие кровати и выпрыгивающие из окон любовниц, чтобы не быть застуканными неожиданно вернувшимся из командировки мужем — рогоносцем и импотентом. Т. е. реальный закон Бога (если он есть) имеет опять-таки статистический характер, он выполняется в общем, для всей системы, но может не выполниться для отдельного индивида. «Недовыполнение» закона дополнит сатана. Здесь религии концептуально правы — нарушая законы Бога («добра»), индивид тут же попадает в лапы сатаны (сил «зла»). Другое дело, что ни одна из религий не имеет научной основы и не способна внедрять в умы «верующих» реальный закон. Хотя даже в этом случае отрицать возможность прямого доступа к управлению конкретным индивидом со стороны Бога не следует.

Все эти рассуждения и кажущаяся неосуществимость задачи ни в коем случае не должны отменять поставленной цели — улучшения качества белой расы путем управления энтропией. Да, «демон» не мог обойти второй закон термодинамики, но он действовал в замкнутой системе, не получая энергии извне и вообще не совершая энергетически-информационного обмена. Но человек — система открытая. И человечество — тоже, поэтому нам, как говорится, все карты в руки, самое главное подобрать метод и обозначить векторы приложения свободной энергии нашей арийской интеллектуальной системы. Кстати, КПД «демона» можно резко повысить, оптимизировав задачу. Как именно — будет рассмотрено отдельно. [130]

Сейчас же, рассмотрим вопрос государства, как совокупности микросостояний, где степень свободы регулируется как номинальным законодательством, так и реально существующими правилами игры или, как их называют, «понятиями». Самыми «демократическими» и «либеральными» странами считаются те, где писаный закон менее всего отличается от «понятий», хотя элита во всех без исключения странах живет именно по понятиям. Здесь мы наталкиваемся на принципиальное различие с преступными миром, где как раз законы созданы для «элиты», а понятия — для «основной массы». Тоже парадокс? Нет.

Относительно государства преступный мир сам находится вне закона, а потому для того чтобы противодействовать организованному государству внутренняя энтропия его элиты должна быть ниже средней энтропии государства, иными словами, их власть над низшими слоями в иерархии должна быть выше чем власть государства. Воровского суда и воровского приговора должны бояться больше чем суда и приговора государственного, только тогда будет соблюдаться внутренний порядок. Такой же расклад характерен и для этнических сообществ создающих государство в государстве, «систему в системе». Это вообще типовой стиль поведения меньшинства тем или иными критерием не соответствующего или не желающего соответствовать большинству. Вот почему национальные сообщества или группировки секс-меньшинств [131]по своей структуре всегда сходны с криминальным сообществом, пусть даже мы и допустим, что они формально криминалом и не занимаются. Фактически — они всегда криминал. Ведь просто сам факт наличия внутренней инородной структуры внутри государства может оказаться вещью куда более опасной нежели то, чем эта структура занимается.

С номинально правящей элитой дело обстоит по-другому. Обеспечив себе финансовое господство и находясь по уровню благосостояния значительно выше подавляющего большинства остальных членов социума, элита не видит смысла в соблюдении закона созданного-то как раз для «массы», т. е. для большинства. И если в преступном мире закон однозначен, а о понятиях можно толковать, то в государстве наоборот, понятия однозначны, а закон можно истолковать произвольно и с каким угодно результатом. Это главное отличие государства от банды. Народ постоянно сокрушается: «один украл магнитофон с автомобиля и получил три года, другой ввез 50 килограмм марихуаны и получил три с половиной, а третий убил троих и получил 5 лет!» Особое «удивление» вызывает реакция масс на сообщение о каком-нибудь государственном деятеле занимавшем всю жизнь ответственные посты и воровавшем миллиарды, которому судьи, учитывая «слабое состояние здоровья», выносят приговор: «два года условно», после чего «деятель» переезжает в экзотический уголок земного шара, где коротает остаток жизни в худшем варианте — с семьей, в лучшем — со «страстно влюбленной» 18-летней топ-моделью, которая чуть ли не с момента рождения мечтала устроить праздник плоти с «таким замечательным человеком». Вместе с его деньгами, разумеется. Но сокрушаться не стоит. Это — закон, а закон, как известно, суров. Но только когда речь идет не об элите. Причем такой расклад инвариантен по отношению к государству. С этим вполне согласуется известный факт, что чем более масштабно преступление, тем меньше шансов получить за него срок, ибо обычный человек просто не сможет такового совершить, он не имеет доступа к соответствующему количеству ресурсов. Конечно, бывают скандалы на верхах, когда отдельно взятый индивид из элиты может быть обвинен в чем-либо, чаще всего в финансовых преступлениях или масштабных хищениях. За это его могут убить. Без всякого суда, разумеется. У масс здесь может создаться иллюзия, что все равны перед законом, но здесь закон не причем, здесь имело место нарушение понятий. [132]Но впоследствии всегда выясняется, что были украдены деньги которые воровать было нельзя или были нарушены интересы индивидов равных по статусу. Т. е. мы опять имеем дело с внутриэлитарными разборками. Они могут иметь фатальные последствия для нарушителя, но они однозначно не будут иметь никаких последствий, если деньги украдены просто у «толпы», у «народа», у «слабаков».