Ю. Сам-Самойлов - Вирус

— У него же глаз нет, как находит? — Удивился, глядя как Пегасий зад, ловко маневрирует между кустов.

— И ушей нет, и носа. — Хмуро доперечислил Кузя, присаживаясь рядом с расстеленной тряпкой обеденного стола. — Пищу получает через меня. Ему, вредному Кузьме — Два, для полного счастья, животных инстинктов хватает. Четырех. Поел, поспал, нагадил и размножился. Нахлебник-паразит, словом. Хуже чем я в молодости.

— Не мил к брату. — Усмехнулся, доставая из котомки еду. — Он же часть тебя, пусть и задняя. Родная половинка.

— Во-во. Половина. Нижняя, задняя. — Строго прикрикнул на подбежавший лошадиный зад. — Тпру! Сидеть сказал, а то жрать не получишь! Богато живешь папаня, где еду добыл? Заработал? Своровал?

— Премия. Шутка, шутка. — Разложив оставшуюся еду, поиздержавшуюся за четыре дня пути, гостеприимным жестом пригласил Кузю к обеду. — Долго рассказывать. Давай делись подвигами. Как оказался? Почему разделился? Как от Соньки сбежал?

— Сама сбежала. — Кузя не заставил себя ждать, приступая к еде. — Денег оставила. Типа премия.

— Круто. — Восхитился пасынком. — Поподробнее.

— Дело произошло так… — И Кузя, не отрываясь от еды, стал рассказывать историю приключений. Чего больше, правды или вымысла, не понял, но плел рулады Кузя вдохновенно.

— Когда Сонька — Золотая Ручка, утром притащилась с мешком добра и запиской, не поверил, но тетка пообещала дать кучу денег. Хорошую долю предложила, за непыльную работу. Сдуру согласился. Думал, бабок срубить, пока в гостинице дрыхните. Деньги всем нужны. Я неразумный был, соединенный. Жадный. — Кузя презрительно кивнул, на сидящий рядом с нами, неподвижно замерший лошадиный круп, едва подергивая хвостом. — Низкие помыслы одолевали. Задний брат условия диктовал. Хотелось перед девчонками повыделываться.

— Понимаю.

— Жадность и корысть, до добра не доводят. — Сделал нравоучительный вывод Кузя. Ого, слова не мальчика, но мужа. — Короче поперся, за шальными деньгами. Через полдня устал от тяжелой поклажи, стал соображать, дело нечистое, но решил до конца удостоверится. Сонька — курва, продуманная. Но на хитрый зад, есть болт с резьбой. За жизнь говорили. Знаешь же, какой я любопытный и разговорчивый. То ли Сонька жизнь не сечет, или достал непрерывными разговорами, но к вечеру тетка устала говорить спокойно не могла. И орать не могла, осипла. А ночью, когда решил доказать и продемонстрировать проснувшиеся мужские силы, Сонька окончательно спятила.

— В смысле?

— Не выдержала юношеского темперамента. Горячей молодости. — Кузя с гордостью похлопал сидящий рядом лошадиный круп. — Загнали старушку. Не выдержала скачек с барьерами. Когда утром проснулся, рядом лежала кучка денег, а Соня малодушно сбежала. Бросила молодого человека на произвол судьбы. Но не расстроился. Решил вернуться в селение, но по пути случайно встретилась новая деревня… На четвертый день начались проблемы. Деньги закончились, селянки ополоумели, деревня сгорела. Зашел по дороге в следующую деревню. Еле удрал. Племя дев странное попалось. Практикуют необычные забавы, — то избу подожгут, и внутрь бегают по очереди. То лошадей на полном скаку останавливают — развлекаются. Но жалостливые… Как энергично жалелись… пока последнюю избу в деревне не сожгли. Ушел тихо, по-иностранному, не прощаясь, огородами ускакал. Немного на корабле поплавал с тетками-разбойницами, не понравилось.

— В курсе отчего не понравилось. Рассказывали поцелуйки о подвигах. Очень злы на тебя. Отца опозорил, едва выкрутился.

— Был у поцелуек на корабле? Судьба-злодейка, на узкой дорожке сводит. — Кузя чуть-чуть смутился. — Извини папаша, немного приврал разбойницам. Для конспирации. Не на себя же любимого, жаловаться? Списывал грешки на родительское воспитание и злодейку-мать.

— В родном репертуаре. Виноват кто угодно, только не ты. Зачем с девушкой убежал? И куда ее дел?

— Укачивает на волнах и тетки достали ревностью. Платонистки — платонисками, но физические утехи не забывают. Я мазохист, с уродками извращаться? На корабле, лишь Люська на человека похожа. Помогла тихо смотаться, за обещание жениться, но через день, достала нытьем и перевоспитанием, едва не утопил. Разбежались по сторонам. Она — в монастырь, я — гулять по большим дорогам. Короче, искал вас по деревням и весям, но три дня назад, начал делится на части. На человеческое и животное начало. Первое время интересно, но потом достало. С девушкой знакомлюсь, шутками духовными развлекаю, уговариваю, а удовольствие получает животное начало. Работаю как ломовая лошадь, а бессовестный брат, снимает с жизни сливки. Опять же, кормить обоих приходится, обслуживать. Я о высоком хочу помечтать, духовную пищу получить, научными знаниями овладеть, а Кузьма — Два, здоровенными инстинктами, требует жратву, непрерывного секса и горшок.

— Бросил бы. Сбежал.

— Ага, размечтался, а мужское начало? Смысл жизни, один на двоих. — Кузя кивнул на развалившиеся между ногами лошадиные причиндалы. — Я что? Как последний дурак, должен вести бесполый образ жизни? Позора не переживу.

— Если нет практической пользы, чего мучатся? Жди в одиночестве.

— Чувство глубокого самоудовлетворения у высокоразвитого человека, напрямую не связано с плотскими утехами, но без них, нет полноты жизни. — Глубокомысленно ответил Кузя, покрутив перед носом куском колбасы как учительской указкой. — Брат, как никак. Без меня, пропадет ни за грош. Мозги одни на двоих. Вот когда окончательно сформируюсь в полноценного мужчину, а зад в коня, тогда и расстанемся. Я к девчонкам, он в лошадиное стадо.

— В жизни всегда приходиться чем-то жертвовать.

— Чтобы крыша от несбывшихся фантазий съехала? А как без эстетического, визаульно-эротического наслаждения жить? Без наглядной порнографии существовать? Лично проконтролировать?

— А она при чем?

— Как при чем? Познавательное, художественное искусство временных импотентов и сиротливо-озабоченных самцов. Чем отличается настоящий мужчина, от настоящей женщины? Тем, что только мужчина любит разглядывать женские гениталии и глазеть на чужой, азартный секс, мысленно представляясь соучастником процесса. Женщины, предпочитают участвовать лично. Разделение труда, — брат действует, а я культурно наслаждаюсь зрелищем. Сопереживаю.

— Так и живешь?

— Если называть жизнью. Страдаю, завидую. — Вздохнул Кузя и опустил голову на грудь, продолжая медленно жевать пищу. — Куда деваться? Приходится терпеть унизительное положение, пока не довершится процесс перерождения. Но не будем о грустном. Короче, вернулся в сожженное село…

— Но когда убегали, было нормально. — Удивился страшной новости. — Немного побуянил в кабаке накануне, но в рамках приличий. Селянки, отнеслись предвзято. Специально опоили. Полдня голова болела.