Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Маркс делает как раз обратное: он показывает, что товарно-денежное обращение -- сколько бы оно внутри себя не вращалось -- не может увеличить совокупную стоимость обмениваемых товаров, не может создать своим движением условий, при которых деньги, брошенные в обращение, приносили бы с необходимостью новые деньги.

В этом -- в решающем пункте анализа -- мысль обращается вновь к эмпирии товарно-капиталистического рынка, в ней, в эмпирии, отыскивается та экономическая реальность, которая превращает движение товарно-денежного рынка в процесс производства и накопления прибавочной стоимости. Единственный "товар", который одновременно и подводится под закон стоимости, и -- без какого бы то ни было нарушения этого закона делает возможным и необходимым явление, прямо противоречащее закону стоимости -- прибавочную стоимость, -- этот товар "рабочая сила".

И здесь снова обнаруживается, какую огромную теоретическую важность имеет тот факт, что товар раскрыт Марксом как непосредственное единство, как тождество противоположностей стоимости и потребительной стоимости.

Сущность товара "рабочая сила" раскрывается в "Капитале" так же, как непосредственное тождество взаимоисключающих определений стоимости и потребительной стоимости: потребительная стоимость рабочей силы -- ее специфическое качество -- заключается как раз в том и только в том, что она в ходе потребления превращается в свою собственную противоположность -- в стоимость...

Экономическое определение рабочей силы внутри товарно-капиталистической системы условий производства заключается как раз в этом единстве взаимоисключающих противоположностей, в их антиномическом совмещении в одном и том же "товаре", потребительная стоимость которого состоит исключительно в его способности превращаться в стоимость, притом в самом акте его потребления.

В тот самый миг, в который рабочая сила фигурирует как потребительная стоимость, то есть в акте ее потребления капиталистом -- она одновременно выступает как стоимость, овеществляемая в продукте труда. Это опять-таки противоречие "в одном и том же отношении", в отношении к процессу производства и накопления прибавочной стоимости, к капиталу, внутреннее противоречие капиталистического процесса.

Если взглянуть на дело с точки зрения Логики, то можно подметить одно важнейшее обстоятельство. А именно: любая "конкретная" категория "Капитала" предстает как одна из ФОРМ взаимопревращения стоимости и потребительной стоимости, то есть тех двух взаимоисключающих полюсов, которые были выявлены в начале исследования, в анализе "клеточки" исследуемого организма.

Тех двух полюсов, которые в своем антагонистическом единстве составляют содержание исходной, всеобщей категории, лежащей в качестве основания всей дальнейшей "дедукции" категорий.

А вся "дедукция" категорий предстает с этой стороны как процесс усложнения той цепи "опосредующих звеньев", метаморфоз, которые должны проходить оба полюса стоимости в процессе их взаимного превращения.

Становление капиталистического организма предстает с этой стороны как процесс нарастания "напряжения" между двумя полюсами исходной категории. Путь взаимного превращения противоположностей стоимости и потребительной стоимости становится все сложнее. Если в акте простого обмена товара на товар взаимопревращение стоимости и потребительной стоимости совершается как непосредственный акт, то с появлением денег каждый из полюсов должен сначала превратиться в деньги, а уж потом -- в свою собственную противоположность. Рабочая сила предстает как новое "опосредующее звено" взаимопревращения форм стоимости, как новая форма осуществления "стоимости"...

Но взаимно тяготеющие друг к другу полюса стоимости по-прежнему остаются двумя крайними точками, между которыми возникают все новые и новые экономические формы. Любая новая экономическая реальность приобретает смысл и значение лишь в том единственном случае, если она служит взаимопревращению стоимости и потребительной стоимости, если она становится формой осуществления стоимости как живого антагонистического единства ее внутренних противоположностей.

"Стоимость" превращается в верховного судью всех экономических судеб, высшим критерием экономической необходимости любого явления, попавшего в процесс ее движения.

Сам человек -- субъект производственного процесса -- превращается в пассивную игрушку, в "объект стоимости", а стоимость становится "автоматически действующим субъектом" процесса в целом, "самовозрастающим" субъектом этого процесса...

Если в простом обращении стоимость товаров в противовес их потребительной стоимости и получила в лучшем случае самостоятельную форму денег, то здесь она выступает как саморазвивающаяся, как самодвижущаяся субстанция , для которой "товары и деньги суть только формы", -- говорит Маркс о роли стоимости в процессе товарно-капиталистического способа производства.

В этих выражениях Маркса нетрудно усмотреть скрытую полемику с самим существом гегелевской философии, с ее фундаментальным обоснованием в "Философии духа". В этом произведении, заключающем в себе всю "тайну гегелевской философии", идеалист-диалектик выдвигает требование к науке:

"Постигать и выражать истинное не только как субстанцию, но не в меньшей мере и как субъект..."

"Субъект" для Гегеля равнозначен реальности, развивающейся через противоречия, саморазвивающейся реальности. И все дело в том, что такого качества Гегель не признавал за объективной реальностью, существующей вне духа и независимо от него. Единственная "саморазвивающаяся субстанция" для него -- только логическая идея; поэтому у Гегеля предполагается и обосновывается, что требование "познавать и выражать истинное не только как субстанцию, но в не меньшей мере и как субъект" может быть реализовано лишь в науке о мышлении, лишь в философии, и притом в объективно-идеалистической философии.

Пользуясь в "Капитале" терминологией Гегеля, Маркс тем самым подчеркивает принципиальную противоположность своих философских позиций позиции гегельянства, показывает материалистический вариант диалектики как науки о развитии через внутренние противоречия.

И если с помощью той же философской терминологии выразить существо переворота в политической экономии, произведенного Марксом, то можно сказать так: в его теории впервые была понята не только субстанция стоимости -- труд (это понимал и Рикардо), но стоимость была понята и как субъект всего развития, то есть как развитие своих внутренних противоречий в целую систему экономических форм. Последнего Рикардо не понимал. Чтобы это понять, надо было стать на позиции сознательной материалистической диалектики.