Эвальд Ильенков - Диалектическая логика. Очерки истории и теории

Внешне копируя формальные особенности специального языка математики и лингвистики, физики и биологии, философы-позитивисты создают иллюзию "понятности" языка своей философии для представителей этих наук. Но естествоиспытатели не всегда замечают, что заимствованные у них термины при этом теряют всю свою конкретность и превращаются в словесные пустышки, сохраняя, однако, вид и славу "строго-научной определенности и однозначности". Ложь и демагогия чистейшей воды. И Ленин эту ложь до конца разоблачает: "Богданов занимается вовсе не марксистским исследованием, а переодеванием уже раньше добытых этим исследованием результатов в наряд биологической и энергетической терминологии" [8]. Навешивание биологических и энергетических ярлыков ("обмен веществ", "ассимиляция и дезассимиляция", "энергетический баланс", "энтропия" и т.д.) на такие конкретно-исторические явления, как кризис, классовая борьба или революция, – это конечно же пустая игра в словесный бисер, абсолютно ничего нового ни к пониманию кризиса, ни к пониманию обмена веществ не прибавляющая. Но почему же в таком случае Ленин реагирует столь остро и гневно?

Потому что ею занимаются вместо конкретно-научного исследования. И еще потому, что такая игра создает иллюзию, будто бы с помощью естественнонаучных понятий достигается "более глубокое" и более "философское" постижение тех самых явлений, о которых идет речь в политической экономии, социально-исторической теории.

Но это уже не просто невинная забава. Это уже полная философско-логическая дезориентация исследователя, как политэконома, так и биолога. Первый перестает заниматься своим делом, а второй начинает заниматься делом не своим, и тоже в ущерб своему собственному. И оба производят уже не научные знания, а лишь псевдонаучные абстракции, которые и выдаются за философские обобщения.

При таком понимании философского обобщения оказывается, по существу, безразличным, переводятся ли новые естественнонаучные данные разных наук на специальный язык какой-либо одной из них, принимаемый за универсальный (например, физики), или же они пересказываются на традиционном языке самой философии: и в первом и во втором случае конкретное содержание этих данных испаряется. Поэтому уроки критики позитивистского толкования роли философии, ее отношения к естествознанию Ленин учитывал и в "Философских тетрадях" при разработке своей концепции диалектики как логики и теории познания современного материализма.

Способ изложения (и разработки) диалектики как "суммы примеров", иллюстрирующих готовые, уже заранее известные диалектические законы и категории, по сути дела, столь же бесплоден, как и богдановский перевод готовых выводов теории прибавочной стоимости на язык биологии и физики. И не менее вреден, если его практикуют не для популяризации общих формул диалектики, а вместо ее творческой разработки как философской науки.

Ни философии, ни естествознанию такой "подстрочный" перевод естественнонаучных данных на язык философии никакой пользы не приносит. А вред приносит, так как создает и питает иллюзии, будто философия не наука, а всего-навсего абстрактный сколок с готовых, некритически пересказанных на абстрактно-философском языке конкретных данных современного ей естествознания, и не более. Но тем самым и сама материалистическая диалектика переосмысливается (извращается в ее сути) на типично позитивистский манер. А поскольку такая "диалектика" естествоиспытателю и даром не нужна, она в его глазах и превращается в пустое словотворчество, в абстрактную беллетристику, в искусство подводить под абстрактно-универсальные схемы все что угодно, в том числе и любую модную чепуху. Это и дискредитирует философию в глазах естествоиспытателя, приучает его глядеть на нее свысока, пренебрежительно и тем самым подрывает ленинскую идею союза диалектико-материалистической философии с естествознанием.

Сведение диалектики к сумме примеров, взятых напрокат из какой-либо одной или из разных областей знания, чрезвычайно облегчало махистам задачу ее дискредитации. (Этого, кстати, тоже не понимал Плеханов.) "Не нужно, однако, быть особенно глубоким знатоком "Капитала", – утверждал один из них, чтобы видеть, что все эти схоластические схемы у Маркса играют исключительную роль философской формы, наряда, в который он облекает свои, добытые чисто индуктивным путем, обобщения..." [9]Диалектика и толкуется Берманом как нечто вроде шапки, снятой с чужой головы и напяленной на "позитивное" мышление Маркса, не имеющего с этой "философской надстройкой" ничего общего. Поэтому-то марксизм и надлежит как можно тщательнее очистить от "диалектики", то бишь от гегелевской фразеологии, заменив ее на "научную", добытую "чисто индуктивным путем" из результатов "современной науки".

Такое понимание "философского обобщения" и вызывает у Ленина возмущение и гнев. Философия, построенная из подобных "обобщений", неизбежно превращается в тяжелый обоз, который тащится в хвосте естествознания и лишь тормозит его движение вперед. С путей революционного марксизма на кривые дороги поповщины свернуло интеллектуальную "энергию" Богданова и его друзей именно позитивистское понимание философии как связной совокупности последних, "наиболее общих" выводов из "положительного" познания, прежде всего из естествознания.

Поверхностно-позитивистское толкование философии, ее предмета, ее роли и функций в составе развивающегося мировоззрения – научного мировоззрения – и было аксиоматичным для всех друзей Богданова. Философия для них – это "попытка дать единую картину бытия" (А.Богданов), "всеобщую теорию бытия" (С.Суворов) или совокупность "проблем, составляющих истинный объект философии, именно вопросов о том, что такое мир как целое" (Я.Берман). "Голубая мечта" всех махистов – создать подобную философию, цель всех их прочих стараний.

С этой нелепой мечтой Ленин не считает даже возможным всерьез спорить, он ядовито над нею издевается: "Так. Так. "Всеобщая теория бытия" вновь открыта С.Суворовым после того, как ее много раз открывали в самых различных формах многочисленные представители философской схоластики. Поздравляем русских махистов с новой "всеобщей теорией бытия"! Будем надеяться, что следующий свой коллективный труд они посвятят всецело обоснованию и развитию этого великого открытия!" [10]

Обрисованное представление о философии неизменно вызывает у Ленина гнев, раздражение, насмешку. Ни малейшего компромисса с позитивистами Ленин в этом пункте и в намеке не допускал. Вместе с тем он считал очень важным и нужным просвещать читателя относительно новейших научных данных физики и химии о строении материи, то есть предлагать ему как раз обобщенную сводку всех новейших научных знаний, всех современных достижений естествознания и техники. Однако философией Ленин никогда и нигде это почтенное занятие не считал и не называл. Более того, его прямо возмущало, когда оно предлагалось вместо философии марксизма, да еще под титулом "новейшей философии"...