Эвальд Ильенков - Ленинская идея совпадения логики, теории познания и диалектики

Вопрос о соотношении логики, теории познания и диалектики занимает мысль В.И. Ленина на всем протяжении его занятий философией. Можно сказать, не боясь впасть в преувеличение, что эта проблема остается стержневой проблемой всех его специально философских размышлений: В.И. Ленин возвращается к ней вновь и вновь, с каждым разом все отчетливее и категоричнее формулируя ее понимание и решение. Достаточно просто воспроизвести высказывания Ленина, имеющие прямое отношение к этой проблеме, в той последовательности, в которой они были сделаны, чтобы основное направленно развития мысли проступило совершенно отчетливо. Проделаем это.

1) — «Тема логики. Сравнить с “гносеологией” ныне» [1] Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 29, с. 92. .

2) — «В таком понимании логика совпадает с теорией познания . Это вообще очень важный вопрос» [2] Там же, с. 156. .

3) — «Логика есть учение о познании. Есть теория познания» [3] Там же, с. 163. .

4) — «Вообще введение к III-му отделу (“Идея”) II-ой части “ Логики ” (“Субъективная логика”) (т. V, с. 236–243…) и соответствующие §§ Энциклопедии (§§ 213–215) — ЕДВА ЛИ НЕ САМОЕ ЛУЧШЕЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ДИАЛЕКТИКИ. Здесь же замечательно гениально показано совпадение, так сказать, логики и гносеологии» [4] Там же, с. 174. .

5) — «Если Marx не оставил “ Логики ” (с большой буквы), то он оставил логику «Капитала», и это следовало бы [39] сугубо использовать по данному вопросу. В «Капитале» применена к одной науке логика, диалектика и теория познания [не надо 3-х слов: это одно и то же] материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед» [5] Там же, с. 301. .

6) — «Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма: вот на какую «сторону» дела (это не «сторона» дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах» [6] Там же, с. 321. .

В приведенных высказываниях — а все они возникли непосредственно в ходе критического переосмысления гегелевских построений — четко выделяются две темы. Во-первых, это — взаимоотношение между «логикой» и «гносеологией» (тезисы 1-й, 2-й и 3-й) и, во-вторых, — понимание диалектики как науки, в составе которой только и находят свое научно-теоретическое разрешение проблемы, по традиции обособлявшиеся от нее в виде «логики» и «теории познания» (тезисы 4-й, 5-й, 6-й). Эти две пересекающиеся, внутренне связанные между собой темы-проблемы проходят красной нитью через весь текст «тетрадок по философии»; конечно, цитированные места обозначают линию развития мысли В.И. Ленина лишь пунктиром, и очень важно реконструировать те соображения, которые заполняли промежутки между формулами-остановками и обрисовывали бы непрерывную линию, ведущую к рождению итоговых формул (диалектика и есть логика, и есть теория познания современного материализма; не надо трех слов, а не только разных наук — «это одно и то же»; это не «сторона» дела, а его суть).

Реконструкция тех соображений, которые позволили Ленину столь категорично сформулировать свою позицию, очень важна по той причине, что в нашей литературе единодушной интерпретации ленинских положении до сих пор не установилось. В свете этой ситуации и необходимо понять, что положение о тождестве диалектики, логики и теории познания — не случайно брошенное замечание, а необходимый вывод, резюмирующий всю ту огромную критическую работу, которая была проделана Лениным в отношении как классических, так и современных ему точек зрения на логику, теорию познания и диалектику.

Хотя непосредственным предметом критического анализа, документированного «Философскими тетрадями», является прежде всего гегелевская концепция, было бы, конечно, ошибочным видеть в них лишь критический комментарий к сочинениям Гегеля [40] Ленина занимает, разумеется, не сам по себе Гегель, а реальное содержание проблем, сохранивших свою актуальность и по сей день. Иными словами, в форме критического анализа гегелевской концепции В.И. Ленин рассматривает современное ему положение дел в философии, сопоставляет и оценивает способы постановки и решения ее кардинальных проблем. Совершенно естественно, что на первый план в связи с этим выступает проблема познания, а точнее научного познания, вокруг которой — и чем дальше, тем отчетливее — вращается вся мировая философская мысль конца XIX — начала XX в. Именно поэтому первое замечание, касающееся интересующей нас темы, как раз и обрисовывает ту целевую установку, в свете которой Ленин читает гегелевские страницы, посвященные вопросу, что такое логика как наука: «сравнить с “гносеологией” ныне».

Кавычки, в которые взято слово «гносеология», тут совсем не случайны. Дело в том, что обособление ряда старых философских проблем в особую философскую науку (безразлично, признают ее затем единственно современной формой научной философии или же только одним из многих разделов философии) представляет собой факт недавнего происхождения. Самое слово «гносеология» («теория познания») входит в обиход только к концу XIX столетия, и именно как обозначение особой науки, особой области специальных исследований, которая в составе классических систем сколько-нибудь четко не выделялась, не конституировалась не только в особую науку, но даже хотя бы в особый раздел, — хотя было бы очевидной нелепостью утверждать, будто познание вообще и научное познание в частности сделалось предметом особо пристального внимания только с появлением «гносеологии».

Конституирование «гносеологии» в особую науку и исторически, и по существу связано с широким распространением неокантианства, которое на протяжении последней трети XIX столетия становится одним из наиболее влиятельных направлений философской мысли буржуазной Европы и превращается в официально признанную школу профессорско-университетской философии — сначала в Германии, а затем во всех тех районах мира, откуда по традиции ездили в германские университеты люди, надеявшиеся обучиться там серьезной профессиональной философии. Своим распространением неокантианство обязано было не в последнюю очередь традиционной славе Германии как родины Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля.

Своеобразной чертой неокантианства было, конечно, вовсе не открытие проблемы познания как центральной философской [41] проблемы, а специфическая форма постановки этой проблемы, которая — несмотря на все разногласия между различными ответвлениями школы — сводится к следующему.

«Учение о знании, выясняющее условия, благодаря которым становится возможным бесспорно существующее знание, и в зависимости от этих условий устанавливающее границы, до которых может простираться какое бы то ни было знание и за которыми открывается область одинаково недоказуемых мнений, принято называть “теорией познания” или “гносеологией”… Конечно, теория познания наряду с только что указанной задачей вправе поставить себе еще и другие — дополнительные. Но если она хочет быть наукой, имеющей смысл, то прежде всего она должна заниматься выяснением вопроса о существовании или несуществовании границ знания…» [7] Введенский А.И. Логика как часть теории познания. Петроград, 1923, с. 29.