Внутренний СССР - О расовых доктринах: несостоятельны, но правдоподобны

Поэтому в зависимости от того, каким сообщениям и политическим сценариям отдается предпочтение, Николай II и его семья либо оказываются истинно святыми, благонравие которых было отвергнуто сгубившим их “порочным народом” (так внутриимперская “раса господ” — «малый народ» прячется от ответственности за спины народа — «большого народа»); либо Николай II и члены его семьи предстают ничтожествами, опускающимися личностями, вероломными, жестокими, мелочными, лицемерными, вместившими в себя все возможные человеческие пороки, вполне достойными того, чтобы быть отвергнутыми всеми общественными слоями России.

Сторонники второго мнения не удержались от того, чтобы не запятнать грязью зачатие и рождение цесаревича. Всем им в своих стихотворениях, написанных в предощущении убийства царской семьи, ответила великая княжна Ольга Николаевна [167]. И если сторонники беспросветно очерняющего Николая II и его семью мнения не безнадежные кретины, то они должны признать, что в воспитании детей выражаются сами родители, а Ольга Николаевна свидетельствует, что их мнение о её родителях не соответствует истине. Хотя Николай II и не безупречен как человек и государственный деятель, но и не был он таким ничтожеством, как его изображают его противники, но как и во всяком человеке было в нём и дурное, и хорошее, были и достижения и устремленность к высочайшим идеалам [168], были и ошибки. И если следовать Христовой этике, то предкам следует простить всё то, в чём они ошиблись или злоупотребили, и памятуя об их ошибках и злоупотреблениях, следует жить праведнее, нежели жили они.

Но благодаря Николаю II, позволявшему “элите” делать, всё чего она ни пожелает, после него “элита” лишена морального права заявлять о своем благородстве и врожденной благонамеренности, которой якобы только тоталитаризм власти не дает возможности воплотиться в жизнь на благо народа. Отказавшись пасти “элиту” «жезлом железным» так, как это делали его отец и прадед, Николай II действительно предал «малый народ», в чем его неоднократно обвиняли многие представители прежнего российского правящего класса, выжившие в революции и гражданской войне. Но предал он его не кому-то иному, а ему же самому — «малому народу», который может быть охарактеризован афоризмом В.О.Ключевского:

«Он так изолгался, что не верит сам себе даже тогда, когда говорит правду. Кого он не предаст, когда ежеминутно предает самого себя: это — самоиуда» (Соч., т. 9, стр. 377).

Большому же народу Николай II объективно предоставил возможность самому стать творцом своей судьбы. Если он это осознавал, то царь действительно совершил подвиг самопожертвования, который более значим, чем все его ошибки и слабости вместе взятые. Если же не осознавал, то Бог — велик и могуч, и Промысел Его свершается неисповедимыми путями, когда люди сами закрывают ему пути исповедимые.

Памятуя о реальных фактах истории того времени, нам всё же следует быть благодарным Николаю II за то, что он прошёл свой жизненный путь так, как прошёл, ибо именно его политика позволила обнажиться всем “элитарным” мерзостям.

И “элитарное” паскудство, беспрепятственно выразившись в событиях реальной истории конца XIX — начала ХХ века, дает возможность всем протрезветь от иллюзий — хотя бы сто лет спустя (коли не протрезвели в его царствование) — и перестать ожидать возрождения “элиты”, и ждать от этой “расы господ” не то что каких-то подвигов во благо народа, но даже просто каждодневной добросовестной работы. К этому «малый народ», “элита”, неспособны. Они способны быть только “расой господ”, а по существу — беззаботно-безответственными мелкими тиранами, паразитами.

В эпохе Николая II и в эпохе перестройки и последовавших за нею реформ очень много общего. И как заметил В.О.Ключевский, « мы гораздо более научаемся истории, наблюдая настоящее, чем поняли настоящее, изучая историю. Следовало бы наоборот» (Соч., т. 9, стр. 384). Как и тогда, опекуны главы государства позволяют каждому проявить то, к чему он способен. Как и тогда глава государства произносит речи и делает заявления, которые не находят своего выражения в политике, поскольку политика — дело семейное [169]. Как и тогда раздираемая изнутри личностными амбициями “элита”, претендуя стать “расой господ”, обнажается в своей мерзопакостности, проявляя при этом нежелание и неумение работать на благо народа. Как и тогда, любители халявы едва не давили друг друга в очередях за воровскими билетами всевозможных «МММ» и на беззаботно-либеральных политических “тусовках”, в результате чего многим россиянам в графе «национальность» следует записать «с дуру обманувшийся вкладчик» или «с дуру обманувшийся избиратель» (того обманывать не надо, кто сам обманываться рад). И по существу ныне каждый россиянин делами своей жизни может показать и себе, и Богу, кто он:

· либо человекообразный баран, «двадцать метров кишок и немного секса» [170], достойный того, чтобы его резали и стригли [171]?

· либо он старается понять «цель нашего существования на земле» (из цитированного ранее письма Николая I);

· либо, поняв предназначение человека быть наместником Божьим на Земле, старается искренне исполнить свою долю в наместничестве Божием.

И трагедия царской семьи не в том, что она погибла, осознавая свою жертвенную миссию (о такого рода высказываниях Николая II сохранились свидетельства общавшихся с ним многих людей). Трагедия состоит в том, что царь не увидел и не воспользовался возможностью разрешения российских проблем на пути мира и реформ вне самоубийственного для него отождествления себя с “элитой”, уже приговоренной Свыше к уничтожению. Ранее этот приговор выразился в смерти Александра III, поддерживавшего положительной селекцией кадров устойчивость толпо-“элитарного” сословно-кастового строя [172]. Николай II оказался слаб, чтобы преодолеть духовное наследие своего рода (чтил Библию, курил, пил) и, вследствие чего не смог заблокировать пробританское воздействие на политику России избранной им царицы, в результате чего Россия оказалась втянутой в две войны и общественные преобразования в ней пошли революционным путём.

Ведь если признавать в каждом событии жизни знамение от Бога, то и рождение цесаревича знаменательно:

· спустя десять лет после начала царствования и начала семейной жизни родился мальчик — роду царскому открыта возможность продолжиться в последующих поколениях;

· но царь, хочет он того или нет, олицетворяет своей персоной государство, а наследник — будущее государства.

И символичность рождения мальчика, отягощенного гемофилией, на фоне множества ранее упомянутых фактов весьма прозрачна. Цесаревич родился 12 августа / 30 июля 1904 г., когда уже шла русско-японская война. Но зачатие и мейоз, определивший его болезненность, свершились в тот период истории, когда русско-японская война уже созрела к тому, чтобы разразиться (в тот период — конец октября, начало ноября 1903 г. — шли переговоры России с Японией, в ходе которых Япония пришла к мысли о неизбежности разрешения своих проблем имперского роста военным путем). В первом же ударе войны пострадал броненосец, названный “Цесаревич” [173].