Карл Маркс - Собрание сочинений, том 19

К вышеизложенному рассказу, взятому у Диона Кассия мы прибавим из Светония, что Друз прорыл между Рейном и Эйсселом канал, через который провел свой флот в Северное море через землю фризов и через Флево (Влистром — теперешний фарватер из Зёйдер-Зе между Влиландом и Терсхеллингом); а из Флора, — что он построил вдоль Рейна больше пятидесяти фортов и мост у Бонна, а также укрепил линию Мааса и обеспечил таким образом оборону позиции рейнских легионов как от восстаний галлов, так и от нападений германцев. Басни же Флора о фортах и укреплениях на Везере и Эльбе — пустое хвастовство; Друз, может быть, и возводил там укрепления во время своих переходов, но он был слишком хорошим полководцем для того, чтобы оставлять в них гарнизоны, хотя бы даже из одного воина. С другой стороны, несомненно, что он снабдил укрепленными этапными пунктами операционную линию вдоль Липпе. Переходы через Таунус он также укрепил.

Преемник Друза на Рейне, Тиберий, в следующем году (—8) перешел эту реку; германцы, за исключением сигамбров, прислали представителей для ведения мирных переговоров; Август, находившийся в Галлии, отказался от ведения каких бы то ни было переговоров до тех пор, пока не прибудут представители от сигамбров. Когда, наконец, и они прислали представительство, «многочисленное, из почтенных лиц», как говорит Дион, Август велел их схватить и интернировать в разных городах внутри империи; «с горя они покончили с собой» [302]. И в следующем году (—7) Тиберий снова пошел со своим войском в Германию, где уже почти нечего было усмирять, за исключением нескольких незначительных волнений. Об этом времени Веллей говорит:

«Тиберий настолько основательно подчинил страну (Германию), что она уже едва ли отличалась от облагаемой налогом провинции» [303].

Этим успехом римляне были обязаны не только своему оружию и столь прославленному дипломатическому «уму» Тиберия, но и, пожалуй, в особенности переселению германцев на римский берег Рейна. Уже Агриппа переселил всегда преданных римлянам убиев, согласно их желанию, на левый берег Рейна около Кёльна. Тиберий принудил 40000 сигамбров переселиться и тем самым надолго сломил силу сопротивления этого могущественного племени.

После этого Тиберий на долгое время удаляется от всяких государственных дел, и мы ничего не знаем о том, что происходит в Германии в течение нескольких лет. Отрывок из Диона сообщает о походе Домиция Агенобарба с берегов Дуная за Эльбу. Но вскоре после того, около первого года нашей эры, германцы подняли восстание. Римский главнокомандующий Марк Виниций провел кампанию, согласно сообщению Веллея, в общем удачно и в благодарность за нее даже получил награду. Тем не менее, Тиберий должен был в 4-м году, тотчас после его усыновления Августом, еще раз отправиться за Рейн, чтобы восстановить поколебленное римское господство. Он подчинил живших близ реки каннинефатов и хаттуариев, затем бруктеров и «привлек на свою сторону» херусков. Веллей, участвовавший в этом и в следующем походе, не приводит дальнейших подробностей. Мягкая зима позволила легионам продолжать поход до декабря; затем они разбили зимний лагерь в самой Германии, по-видимому, у истоков Липпе.

Поход следующего года (5-го) должен был завершить покорение Западной Германии. В то время как Тиберий продвинулся из Алезии и победил лангобардов на Нижней Эльбе, флот проплыл вдоль морского побережья и «привлек на свою сторону» хавков. На Нижней Эльбе сухопутное войско встретилось с флотом, подымавшимся вверх по реке. Ввиду успехов этого похода операции римлян на севере, по Веллею, казались законченными; в следующем году Тиберий отправился к Дунаю, на котором маркоманны, незадолго перед этим под водительством Маробода переселившиеся в Богемию, угрожали границе. Маробод, воспитанный в Риме и знакомый с римской тактикой, организовал по римскому образцу войско из 70000 пеших воинов и 4000 всадников. Тиберий выступил против него на Дунае с фронта, тогда как Сентий Сатурнин должен был вести легионы с Рейна через землю хаттов в тыл и фланг врагу. В этот момент в собственном тылу Тиберия подняли восстание паннонцы; войско должно было повернуть обратно и вновь завоевывать свою операционную базу. Борьба длилась три года; но когда паннонцы уже были разбиты, обстоятельства в Северной Германии сложились так, что о завоеваниях в земле маркоманнов нельзя было больше и думать.

Завоевательный план Друза был полностью сохранен, только для его успешного выполнения стали необходимы сухопутные и морские походы до самой Эльбы. В плане похода против Маробода проглядывает мысль перенести границу к Малым Карпатам, Исполиновым горам и к Эльбе вплоть до ее устья, но это было еще пока делом далекого будущего и скоро стало совсем невыполнимо. Как далеко простирались в то время римские укрепленные пункты вверх по Веттерау, мы не знаем; по всей вероятности, этой операционной линии уделялось тогда гораздо меньше внимания, чем более важной линии — вдоль Липпе. Но здесь римляне, очевидно, проникли довольно далеко и укрепились прочно. Долина правого берега Рейна, вниз по течению от Бонна, принадлежала им; вестфальская равнина к северу от Рура за Эмс, вплоть до границ с фризами и хавками, была по-прежнему занята войсками. В тылу находились батавы и фризы, тогда еще верные друзья; далее на запад хавки, херуски и хатты могли считаться достаточно усмиренными после их многократных поражений, после удара, который постиг также и лангобардов. Во всяком случае, у этих трех племен была в то время довольно сильная партия, которая видела спасение только в присоединении к Риму. На юге только что было сломлено могущество сигамбров; часть их территории, между Липпе и Руром и в долине Рейна, была занята, а остальная часть была охвачена с трех сторон римскими позициями, расположенными на Рейне, Руре, в Веттерау, и по ней, наверное, достаточно часто проходили римские колонны. Недавно было установлено существование римских дорог, которые вели к истокам Липпе, от Нёйвида к Зигу, от Дёйца и Нёйса к Вупперу через господствующие горные хребты, по крайней мере, до границ Берга и Марка. Еще дальше на юг гермундуры с согласия Домиция Агенобарба заняли часть оставленной маркоманнами земли и поддерживали мирные отношения с римлянами. И, наконец, хорошо известные раздоры германских племен давали основание ожидать, что римлянам придется вести с ними еще лишь такие отдельные войны, которые самим будут желательны в целях постепенного превращения союзников в подданных.

Центром римской позиции служила местность, расположенная по обе стороны Липпе вплоть до Оснинга. Постоянная близость римских легионов в укрепленных лагерях приучала здесь к римскому господству и римским нравам, благодаря которым варвары, по словам Диона, «словно преображались» [304]: здесь, вокруг гарнизонных стоянок, возникали те города и рынки, о которых рассказывает тот же историк, и их мирные торговые сношения больше всего способствовали укреплению чужеземного господства. Все, казалось, обстояло великолепно. Но должно было случиться иначе.