Карл Маркс - Собрание сочинений, том 17

Маркс говорит, что если он плохо отзывался о немецких студентах, то против рабочих он ничего сказать не может. Во время последней войны, в связи с которой разгорелась борьба классов, поведение немецких рабочих было выше всякой похвалы; к тому же Социал-демократическая партия прекрасно понимала, что эта война была предпринята Бонапартом и Вильгельмом в большей мере для подавления современных идей, чем в завоевательных целях. Брауншвейгский Комитет был в полном составе арестован [См. настоящий том, стр. 283. Ред.] и отправлен в крепость на русской границе; большая часть его членов до сих пор заключена в тюрьму по обвинению в государственной измене. Представители немецкого рабочего класса Бебель и Либкнехт не побоялись перед лицом рейхстага заявить, что они являются членами Международного Товарищества и что они протестуют против войны и отказываются голосовать за какие бы то ни было военные кредиты. Правительство не посмело арестовать их во время заседания; лишь при выходе оба они были схвачены полицией и отправлены в тюрьму.

Во время Коммуны немецкие рабочие на собраниях и в своих газетах непрестанно заявляли о своей солидарности с парижскими революционерами. А когда Коммуна пала, они созвали в Бреславле собрание, которому прусская полиция тщетно пыталась помешать. На этом собрании, как и на других, происходивших в различных городах Германии, они приветствовали Парижскую Коммуну. Наконец, во время триумфального вступления в Берлин императора Вильгельма и его армии народ встретил победителей криками: «Да здравствует Коммуна!» [В черновой записи Мартена далее следует: «Рабочие показали, что они являются единственной партией в Германии, которая выражает социалистические стремления». Ред.]

Гражданин Маркс отмечает, что, говоря об Англии, он забыл сообщить следующее: вам известно, что между английскими и ирландскими рабочими издавна существовал весьма сильный антагонизм, причины которого впрочем нетрудно перечислить. Источником антагонизма были различия языка и религии [В черновой записи Мартена после слова «религии» вставлено; «длительное угнетение Ирландии». Ред.], а также конкуренция из-за заработной платы, которую ирландские рабочие создавали английским. В Англии этот антагонизм служит помехой для революции и ловко используется правительством и правящими классами, которые убеждены, что английских рабочих никакими узами невозможно связать с ирландскими. Действительно, на политической почве объединение было бы невозможным; не так, однако, обстоит дело на почве экономической; с той и с другой стороны создаются секции Интернационала, которые должны будут в качестве таковых идти совместно к единой цели. Ирландские секции будут вскоре весьма многочисленны.

Впервые опубликовано на русском языке в книге «Лондонская конференция Первого Интернационала», 1936

Печатается по протокольной записи Роша, сверенной с черновыми записями Мартена и Роша

Перевод с французского

Маркс оглашает следующее предложение: «В странах, в которых регулярная организация Международного Товарищества вследствие препятствий со стороны правительств стала в настоящий момент неосуществимой, Товарищество и его местные группы могут быть реорганизованы под различными наименованиями. Категорически воспрещаются, однако, какие бы то ни было тайные общества в собственном смысле слова» [Ср. настоящий том, стр. 427. Ред.].

Одно дело — тайная организация, а другое дело — тайные общества в собственном смысле слова, против которых, наоборот, следует вести борьбу.

Во Франции и в Италии, где политическое положение таково, что право собраний является преступлением, тенденция к участию в тайных обществах, результат которых всегда отрицателен, будет весьма сильной; к тому же этот тип организации мешает развитию пролетарского движения, поскольку вместо того, чтобы воспитывать рабочих, эти общества подчиняют их принудительным и мистическим законам, которые стесняют их самостоятельность и затемняют их сознание [В черновой записи Мартена в этом абзаце имеются следующие слова: «Тайные общества нарушили бы самый характер Международного Товарищества; они пригодны для карбонариев; они не отвечают интересам пролетарского движения». Ред.]

Маркс высказывается за принятие оглашенного им предложения.

Печатается по протокольной записи Роша, сверенной с черновыми записями Мартена и Роша

Впервые опубликовано на русском языке в книге «Лондонская конференция Первого Интернационала», 1936

Перевод с французского

Милостивая государыня!

Нижеследующее частное письмо (первоначально адресованное одному другу) может представить и общественный интерес, если с помощью его будет пролит некоторый свет на акты произвола, совершаемые нынешним французским правительством, которое, относясь с величайшим презрением к личной безопасности и свободе, не останавливается перед арестом, — под абсолютно ложными предлогами, — как иностранцев, так и собственных подданных.

Г-н Лафарг, муж моей сестры, его жена и дети, младшая моя сестра и я провели июнь и июль в Баньер-де-Люшоне, где предполагали остаться до конца сентября. Я надеялась, что продолжительное пребывание в Пиренеях и ежедневное пользование минеральными водами, которыми славится Люшон, помогут мне избавиться от последствий перенесенного мной тяжелого плеврита. Mais dans la Republique Thiers l'homme propose et la police dispose [Но в тьеровской республике человек предполагает, а полиция располагает. Ред.] . 1 или 2 августа друг г-на Лафарга сообщил ему, что к нему со дня на день может нагрянуть полиция, и если его застанут дома, то безусловно арестуют под тем предлогом, что во время Коммуны он на короткое время посетил Париж, что он действовал в Пиренеях в качестве эмиссара Интернационала и — последнее, но не менее важное обстоятельство — потому что он муж своей жены, следовательно, зять Карла Маркса. Зная, что при теперешнем правительстве законоведов закон является мертвой буквой, что людей беспрестанно сажают под замок без всякого указания причин их ареста, г-н Лафарг последовал данному ему совету, перешел границу и обосновался в Бососте, маленьком испанском городке. Несколько дней спустя после его отъезда, 6 августа, г-жа Лафарг, ее сестра Элеонора и я посетили Лафарга в Бососте. Г-жа Лафарг, считая, что ее сынишка по состоянию здоровья не может выехать из Бососта в тот же день (она очень беспокоилась за ребенка, так как его брат умер за несколько дней до этого), решила остаться на один-два дня с мужем. Поэтому сестра моя Элеонора и я вернулись в Люшон одни.