Сергей Кара-Мурза - Россия при смерти. Прямые и явные угрозы

Достаточно взглянуть на динамику самых критических показателей, чтобы понять, перед какой задачей встало государство именно в тот момент, когда люди вновь стали возлагать на него надежду. Динамика старения промышленного оборудования РФ за последние 8 лет не изменилась — несмотря на то, что на Россию пролился золотой дождь нефтедолларов. Труднее оценить, но, судя по всему, в том же темпе идет и эрозия кадрового потенциала страны.

Никто и не ставит это в вину нынешнему руководству, страна провалилась в такое состояние уже к середине 90-х годов. А вот нахождение способа вылезти из этой ямы — обязанность В.В. Путина и его команды. И когда выяснится, справились ли они с этой задачей или даже не попытались мобилизовать на ее решение дееспособное ядро общества, тогда и определится вопрос о легитимности.

Вторая проблема заключается в том, что структура «улучшений» и распределения ресурсов соответствует доктрине «анклавного» развития территории. Иными словами, не происходит восстановления отечественного хозяйства как целостной системы, а создаются островки «модерна и постмодерна» в море архаизации. А что мы видим не в социальном, а территориальном измерении? Тот же процесс — регионы расходятся по разным цивилизационным нишам. Связность страны утрачивается просто потому, что уклады жизни людей в разных частях уже не соединяют их. Разница между регионами в среднем доходе на душу в 12 раз означает распад страны, даже если она формально не расчленяется. Да, положение улучшается — в середине 90-х годов разница была почти 16 раз. Но ведь стабилизация происходит на уровне, несовместимом с единством страны.

Если так, то через сравнительно короткое время Россия в ее привычном образе как страны, народа и культуры, перестанет существовать. Масс-культура, которая, конечно, действует в соответствии с определенной доктриной, явно работает на понижение общего уровня духовной сферы. Из этого вытекает как следствие, что вектор событий последних восьми лет не ведет к системе социального жизнеустройства, которое обеспечивает выживание народа и страны. На этом пути они будут переформатированы с большими потерями.

Сложность в том, что не сложилось социального субъекта, способного поставить все эти вопросы в национальную повестку дня. В политической системе нет структуры, которая бы мыслила в этих понятиях. Ни власть, ни оппозиция не видят в этом нужды — они сложились в условиях кризиса советского мировоззрения, а затем «ростки сомнений» были целенаправленно вытравлены в 90-е годы дееспособной частью «прозападной элиты».

Более того, эти блоки и фильтры поставлены и в массовое сознание. Представим, что в лоне верховной власти сложилась влиятельная группа, решившая предпринять чрезвычайную программу восстановления страны как целого. Ей по необходимости придется отремонтировать и модернизировать многие социо-технические системы, построенные в советское время. По своей дешевизне и эффективности они адекватны ресурсным возможностям России, других подобных сейчас не найти и не создать. Замаскировать такую программу антисоветской фразеологией не удастся. Как же ее вести? Ведь «оранжевые» легко мобилизуют молодежь как таран против этой программы — «не желаем возврата в совок!»

В короткой главе не представить всю карту расколов и трещин, которые пошли по душе народа. Судя по всему, заделывать эти трещины и «ремонтировать» духовную сферу власть не собирается. Значит, не сменив доктрину, она не сможет и завоевать гегемонию, необходимую для сверхусилия «общего дела».

Одним из главных факторов легитимности государственной власти является восприятие ее в массовом сознании как справедливой . Это грубая оценка, в общем, а не в частностях.

Проблема справедливости в нынешнем понимании возникла именно с появлением государства, когда власть стала осуществлять распределение выгод и тягот в обществе посредством права . Это распределение создавало противоречия и вызывало конфликты, поэтому категория справедливости стала одной из важнейших в политической философии. Первые систематические выводы из опыта и размышлений оставил Аристотель в книгах «Этика» и «Политика». Они касаются причин утраты легитимности и падения государственной власти.

Аристотель формулирует совершенно категорический вывод: «Главной причиной крушения политий и аристократий являются встречающиеся в самом их государственном строе отклонения от справедливости».

Если взглянем под углом зрения Аристотеля на установки государства Российская Федерация, то придется признать, что эти установки нарушают главные аксиомы справедливости, известные уже в Древней Греции. Это и предопределяет ущербность его легитимности.

Вот, уже почти 20 лет наша власть утверждает, что главная задача государства — обеспечить экономическую свободу собственников и конкурентоспособность их самой ловкой части (ясно, что все они не могут победить в конкуренции). Напротив, у Аристотеля высшая ценность в праве — не экономическая свобода и не конкурентоспособность, а именно справедливость . Все остальные ценности действуют во благо стране и народу лишь при условии, что не противоречат справедливости. Он отмечал в «Политике»: «Понятие справедливости связано с представлениями о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения».

В конце 80-х годов в нашем обществе созрел и оформился глубокий раскол в представлении о справедливости. При этом расколе население разделилось на большинство (примерно 90 %), которое следовало традиционным взглядам, и радикальное меньшинство, которое эти взгляды отвергало. Большинство, например, считало резкое разделение народа на бедных и богатых несправедливостью, то есть злом . Российская элита, представленная сплоченной интеллектуальной бригадой будущих реформаторов, сделала иной философский выбор. Она приняла неолиберальное представление о справедливости. Исходя из этого, в доктрине реформ было хладнокровно предусмотрено массовое обеднение населения России — бедность рассматривалась не как зло, а как полезный социальный механизм.

Авангард идеологов реформы, отвергал само понятие справедливости, прилагаемое к общностям людей — социальную справедливость. В 1992 г. Юлия Латынина свою статью-панегирик рынку назвала «Атавизм социальной справедливости». С возмущением помянув все известные истории попытки установить справедливый порядок жизни, она привела сентенцию неолибералов: «Среди всех препятствий, стоящих на пути человечества к рынку, главное — то, которое Фридрих Хайек красноречиво назвал атавизмом социальной справедливости » [25].