Мария Оссовская - Рыцарь и буржуа

Купец должен быть терпелив и сдержан. Стоя за прилавком, он не может позволить себе какой бы то ни было несдержанности, гневливости или претензий. Он должен спокойно смотреть, как женщины перебирают товары, не собираясь их покупать. Это в его интересах, ведь женщины легко могут стать жертвой каприза; так, например, по субботам они заполняют лавки не потому, что решили что-то купить — просто им лень делать дома большую уборку. Купцу надлежит быть учтивым. Для богатых — хорошие манеры, для бедных — доброе слово. Каждому должно быть приятно поговорить с ним, каждый должен уйти от него довольным, все равно, с прибылью он уходит или с убытком (гл. XXXVI).

Купец должен быть осторожен. Нельзя затевать слишком много сделок одновременно, покупать сверх возможностей, давать и брать в кредит не по средствам. Предоставляемый кредит не должен превышать третьей части того, которым сам пользуешься. Не поручительствовать! Чье положение безопасно настолько, чтобы забыть осторожность? Разбогатев, надо и дальше понемногу продвигаться вперед, чтобы не очутиться ненароком далеко позади. Не увлекаться грандиозными замыслами, не терять из-за них голову! Ощущение безопасности очень много значит для автора, без него он не мыслит себе счастья.

Купец должен быть честен. Честность обеспечивает ему доверие и кредит, а от этого зависит его существование. Кредит — драгоценнейшее сокровище купца, такое же, как для девицы невинность. Поэтому нет для Дефо преступления горшего, нежели клевета. Лишить купца доверия, которым он пользуется, хуже, чем ограбить его; это подобно убийству. Доверие приобретается трудолюбием и честностью в деловых отношениях. Никто не желал дать взаймы Карлу II, хотя тот был королем.

Торговые книги должны вестись аккуратно и тщательно. Рассуждая об этом, Дефо впадает в еще больший, чем обычно, морализаторский пафос. Торговые книги купца — его жизненное кормило. Они должны быть всегда в порядке и без изъяна, как совесть христианина. Отчетность по обороту за день подобна отчету перед своей совестью в хороших и дурных поступках. Торговые книги купца должны быть такими, чтобы он в любую минуту могумереть с чистой совестью. Отчетность, застегнутая на последнюю пуговицу, для Дефо явно условие душевной гармонии. Да и теперь встречаются люди, которые не лягут спать, не записав своих мелких расходов за день. И для них согласование итоговой суммы с наличностью денег в кассе — как бы вопрос совести. Они засыпают спокойно и с чувством выполненного долга, убедившись, что не упустили даже самую малость, даже купленную по дороге газету и оставленные кому-то в спешке чаевые.

Некоторые отступления от требований честности извинительны. Купец, к примеру, вправе запрашивать с клиента больше, чем рассчитывает получить. Покупатели сами толкают его на это, делая вид, будто не могут дать больше исходной цены, а после накидывают пенс за пенсом. Квакеры осуждают подобную практику, но сами тут не слишком последовательны. Если купец говорит, что не может сбавить ни пенни, не следует понимать его слишком дословно. «Не может» означает здесь: «не может, рассуждая разумно» или «не может, не снижая рыночную цену товара».

Второй случай, когда купец заслуживает некоторого снисхождения, — это случай невыполнения платежных обязательств. Ведь любое обещание, в сущности, условно. Обещая что-либо, христианин всегда молчаливо предполагает, что исполнит обещанное, если будет на то воля божия (!). Если бы христианская мораль требовала от купца, чтобы его «да» было безусловным «да», а «нет» — безусловным «нет», купец не мог бы быть христианином. Это профессиональная необходимость. Но если бы он сразу давал условные обещания (а только такие, в сущности, и можно давать), никто не поверил бы, что он намерен сдержать их.

Еще один нечестный купеческий обычай — расхваливание товара перед несведущими людьми, освещение его выгодным образом, утюжка материи. Для Дефо это явно вопрос степени. Худшие из подобных приемов напоминают вручение фальшивых денег, что наш автор безусловно осуждает, даже если эти деньги были получены под видом настоящих. Но, например, к захваливанию товара он относится снисходительно. На это ведь толкает купца сам клиент, пренебрежительно отзываясь о товаре, который хочет купить, и хвалясь покупкой, которая уже сделана. Во всех таких случаях нужно придерживаться золотой середины.

Зато самых резких слов осуждения заслуживает сбивание цен на товары: это просто скандал. Тут еще чувствуется старая цеховая солидарность, преданная забвению в более позднюю эпоху свободной конкуренции. Совершенно иначе смотрит на это Дж. Рокфеллер в своих «Воспоминаниях», которые, кстати, стоило бы сопоставить с сочинениями Дефо. Цену иногда снижают: 1) молодые купцы (чтобы приобрести клиентов); 2) старые и богатые купцы с большим запасом товара (чтобы оживить торговлю или же подставить ножку коллегам); 3) наконец, некоторые бедные купцы, которым позарез нужны деньги. Два первых случая подлежат строжайшему порицанию. Начинающие купцы обманывают клиентов, которые думают, что так будет всегда, и не знают, что купец, заманив клиентуру, отыграется после на ней же. Богатые купцы губят купцов победнее, а сами выигрывают на снижении цен за счет интересов нации. В этих суждениях Дефо сказывается его упоминавшаяся выше солидарность со средним купечеством.

Проповедуя экономический индивидуализм, Дефо советует купцу не входить в долю ни с кем.

Чем честнее и усерднее компаньон, тем он опаснее. Если уж с кем и входить в долю, то с кем-нибудь помоложе, чтобы не оказаться на вторых ролях. Иные купцы не желают посвящать в свои дела даже жену из опасения, что она начнет верховодить. Это уж слишком. Напротив, сделав супругу своей помощницей, мы сильнее подчиняем ее себе. Кроме того, жена должна быть знакома с ведением дела, чтобы справиться с ним в случае смерти мужа. Не следует позволять ей играть роль дамы, которая только принимает гостей да ездит по заграницам.

Дефо не был бы писателем XVIII века, если бы не высказался на такую классическую для своей эпохи тему, как роскошь. Вдобавок его пуританство требовало оправданий по этой части. Можно ли осуждать купца, торгующего предметами роскоши? Ответ снисходительно негативный. Людские изъяны поддерживают торговлю, но созданы они не торговлей. Дело не в торговле, а в самом человеке. Действительно, можно лишь сожалеть, что роскошь до такой степени содействует расцвету торговли. Какое несчастье, что благосостояние стольких людей основано на повреждении нравов. Сколько народу, однако, осталось бы без работы в случае исчезновения роскоши. К тому же, если бы предметы роскоши не продавались в Англии, их ввозили бы из Франции, а это противно интересам английской торговли. Лучше всего, разумеется, было бы производить подобного рода товары только на вывоз, а внутри страны разумной регламентацией и воздействием на взгляды дворянства (за которым тянутся все остальные сословия) вести борьбу с расточительностью по примеру квакеров, которые производят предметы роскоши, но сами никогда ими не пользуются.