Карл Маркс - Собрание сочинений, том 11

Единственной реформой явилось ограничение количества ударов плетью до пятидесяти. Действенность этой реформы видна из того факта, что примерно неделю тому назад в Олдершоте один солдат вскоре после наказания его тридцатью ударами плетью скончался. В этом случае был применен излюбленный метод — смачивание «cat-o'-nine-tails» в моче. Подобного рода пытка, когда моча попадает на голое окровавленное тело, представляет собой верное средство, чтобы довести пациента до сумасшествия. «Кошка-девятихвостка» является не только орудием пытки, она оставляет неизгладимые рубцы — клеймит человека на всю жизнь. Даже в британской армии такое клеймо равносильно вечному позору. Выпоротый солдат оказывается опозоренным в глазах своих товарищей. Между тем, согласно уставу британской армии, наказания солдат, находящихся перед лицом противника, сводятся почти исключительно к порке; таким образом, то самое наказание, которое, по мнению его защитников, является единственным средством поддержания дисциплины в решающие моменты, на самом деле служит вернейшим средством подрыва дисциплины, деморализуя солдата и задевая его point d'honneur [честь. Ред.]. Этим объясняются два любопытных факта: во-первых, большое количество английских дезертиров под Севастополем. Зимой, когда британским солдатам приходилось делать нечеловеческие усилия, чтобы нести караульную службу в окопах, те из них, кто не был в состоянии бодрствовать в течение двух — двух с половиной суток подряд, подвергались порке. Подумайте только! Пороть таких героев, какими показали себя британские солдаты в окопах под Севастополем и в сражении под Инкерманом! Но статьи дисциплинарного устава не оставляли выбора. Лучших людей в армии пороли, когда их одолевала усталость, и, опозоренные, они дезертировали к русским. Вряд ли можно представить себе более строгий приговор системе порки, чем эти факты. В прежних войнах не было случая, чтобы солдаты какой-нибудь нации дезертировали в большом количестве к русским. Они знали, что там с ними будут обходиться хуже, чем в рядах их собственных армий. Британской армии, принадлежит честь поставить первый значительный контингент таких дезертиров, и, по свидетельству самих англичан, именно «cat-o'-nine-tails» поставляла дезертиров для русской армии.

Другое обстоятельство — это те трудности, с которыми сталкивается Англия при каждой попытке формирования иностранного легиона. Уже во время антиякобинской войны телесные наказания в иностранном легионе пришлось фактически отменить, хотя официально устав британской армии считался действительным и в этих частях. В начале XIX столетия некоторые зараженные ересью английские генералы, в том числе сэр Роберт Уилсон, опубликовали памфлеты, критиковавшие систему телесных наказаний солдат. Сэр Фрэнсис Бёрдетт в течение более десяти лет громогласно выступал в парламенте против «cat-o'-nine-tails» и обозвал английскую нацию «a flogged nation» (выпоротой нацией). Он получил в палате общин энергичную поддержку со стороны лорда Фокстона и знаменитого лорда Кокрена (ныне адмирал, граф Дандональд). В прессе Коббет поднял яростную кампанию против «cat», за что поплатился двумя годами тюремного заключения: В последние годы войны против Наполеона был момент, когда возмущение народа и армии достигло такой силы, что даже герцог Йоркский, в равной мере известный своей ханжеской приверженностью к солдатской муштре, своим бегством от французов и интимными отношениями с мадам Кларк, вынужден был на короткий срок издать приказ, в котором уведомлял всех офицеров, что многократные случаи порки в их частях будут служить препятствием для повышения их в чине.

Чем все же объяснить, что «cat-o'-nine-tails» с успехом выдерживала весь этот бурный натиск в течение полстолетия? Очень просто. Она является тем орудием, с помощью которого сохраняется аристократический характер британской армии, орудием, с помощью которого все командные должности, начиная с прапорщика, закрепляются в виде феодальной привилегии за младшими сыновьями аристократии и джентри. Отмена «cat-o'-nine-tails» повлекла бы за собой уничтожение того огромного расстояния, которое отделяет сейчас солдата от офицера и делит армию на две как бы различные расы. Одновременно с этим открылся бы доступ в ряды армии и для занимающих более высокое положение слоев населения, чем те, из которых она до сих пор набиралась. С прежней системой британской армии было бы покончено. Армия была бы революционизирована до основания. «Кошка-девятихвостка» — это Цербер, который охраняет сокровище аристократии.

Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом 28 августа 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 405, 31 августа 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке впервые опубликовано в книге: К. Маркс и Ф. Энгельс. «Статьи и корреспонденции 1854–1855 гг.», 1924 г.

Схема сражения на реке Черной 16 (4) августа 1855 г., составленная Ф. Энгельсом

Вопреки нашим ожиданиям, в почте, доставленной пароходом «Африка» в среду ночью, не было донесения князя Горчакова о сражении на Черной, имевшем место 16 августа. Однако французские и английские сообщения, опубликованные нами вчера, содержат достаточно сведений для более или менее правильной оценки этого сражения. Во французском донесении бросается в глаза отсутствие бахвальства, столь свойственного французским рубакам и так ярко выраженного в первых бюллетенях Пелисье. На этот раз старый генерал пишет необыкновенно ясно, по-деловому и по существу; он даже воздает должное храбрости, проявленной русскими в этом сражении. Его донесение предстает в выгодном свете при сравнении с комическими подсчетами генерала Симпсона по поводу количества участвовавших в сражении войск; по этим подсчетам получается, что какие-нибудь 15000 французов и сардинцев без особых усилий нанесли поражение 60000 русских. Фактически дело происходило, по-видимому, следующим образом:

Утром 16 августа, перед рассветом, русские спустились с Мекензиевых высот и заняли позицию на гребне холмов, спускающихся к Черной. Русскими войсками командовал сам князь Горчаков. В его подчинении находились генерал Реад — командующий правым флангом (7-й и 12-й дивизиями), Липранди, занявший с 5-й дивизией центр, и 17-я дивизия, образовавшая левый фланг русских. Части 4-й и 6-й дивизий также находились здесь и действовали, видимо, в качестве резерва. 5-я дивизия вместе с войсками из 4-й и 6-й дивизий образуют часть 2-го корпуса (корпуса Панютина), только что прибывшего в Крым; остальные представляют собой старые крымские войска, которые, очевидно, действовали в весьма уменьшенном составе.