Юрий Кубасов - Погибель Нового мира

Формализация веры в католичестве привела к формированию нового типа поведения, когда человек считает, что искренне верит в Бога, но позволяет себе больше заботиться о своём земном благополучии за счёт других людей.

Важнейшим историческим последствием формализации веры стало то, что религиозная мораль теперь не так сильно связывала хозяйственную и любую другую деятельность населения Западной Европы. Можно было наплевать на совесть и устраивать свои дела без излишних церемоний, периодически посещая службу и покупая прощение грехов за деньги. Церковь католическая по возможности старалась смягчить нравы, проповедуя милосердие, но так как вера была фактически отделена от нравственности, то проповеди всепрощения мало, что давали на практике.

Следствием ослабление нравственной узды стало ускорение темпов экономического развития Западной Европы, так как мораль теперь не сдерживала предпринимателей и позволяла усиливать степень эксплуатации человека. Высокие темпы экономического развития Западной Европы стали возможны только после смягчения ответственности человека перед Богом за свои грехи — вот где спрятана причина стремительного материально-технического развития Европы.

Православная же церковь, не поступившаяся своими принципами, твёрдо заявившая, что истинная вера несовместима с дурным поведением в жизни, тем самым не позволяла человеку быть чрезмерно настойчивым в своей деятельности и пренебрегать нормами духовной нравственности. Также понимая греховность человека, православная церковь в отличие от католической, более сурово относится к соблюдению человеком норм христианской морали. А если всё-таки православный человек совершает грех, то должен за это испытывать муки совести в гораздо большей степени, чем католик.

Большая совестливость православного мешала ему безудержно эксплуатировать своего ближнего, как то стало возможным на Западе Европы. Отсюда происходят более низкие темпы материального развития православной России по сравнению с католической Европой.

Это чётко заметил ещё П. Я. Чаадаев, резко критиковавший православие, считавший, что именно православие является тормозом экономическому развитию России. Критикуя выбор православия в качестве государственной религии нашими предками, Чаадаев ясно увидел неразрывную связь между религией и развитием экономики.

Российскому государству, чтобы достигнуть таких же темпов экономического развития, такого же материального благополучия и комфорта, какие были и есть в Европе, чему так завидовали и завидуют Чаадаев и прочие интеллигенты, надо было "просто" отказаться от православия в пользу католицизма, пожертвовав при этом верой, моралью и совестью.

Католицизм, в сравнении с православием, конечно, также апеллирует к совести человека, но всё-таки больше основывается на учёте и контроле, чем на совести. Именно бессовестность лежит в основе быстрого социально-экономического развития католической Европы, по сравнению с православной Россией.

Извращение христианской евангельской нравственности выдаётся средневековым католицизмом за благое деяние. Византийское православие осуждается римским католицизмом как "отсталое" понимание христианства. Со времени раскола христианской церкви запад присвоил себе звание "передового" и "прогрессивного", пропагандируя свой новый подход к "старым" христианским истинам, истинам Иисуса Христа. Как будто нравственные истины могут стареть! То, что было сказано Христом в Нагорной проповеди, в его притчах не может стать "старым", "постареть" в принципе, ибо Христос указал идеалы, недостижимые для человека, но к которым надо человеку стремиться, если он хочет жить счастливо на земле и на небе. Католицизм постепенно "развивает" и "уточняет" евангельское христианское вероучение настолько, что оно превращается в жупел, которым столетиями подавляли и уродовали душу европейцев.

Вот как Иван Ильин в своей работе "О православии и католичестве" описывает главные отличия православия и католичества.

"Миссионерские отличия суть следующее. Православие признает свободу исповедания и отвергает весь дух инквизиции — истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение (Карл Великий). Оно блюдет при обращении чистоту религиозного созерцания и его свободу от всяческих посторонних мотивов, особенно от застращивания, политического расчета и материальной помощи ("благотворительность"); оно не считает, что земная помощь брату во Христе доказывает "правоверие" благотворителя. Оно, по слову Григория Богослова, ищет "не победить, а приобрести братьев" по вере. Оно не ищет власти на земле любой ценою.

Политические отличия суть таковы. Православная церковь никогда не притязала ни на светское господство, ни на борьбу за государственную власть в виде политической партии. Исконное русско-православное разрешение вопроса таково: церковь и государство имеют особые и различные задания, но помогают друг другу в борьбе за благо; государство правит, но не повелевает Церкви и не занимается принудительным миссионерством; Церковь организует свое дело свободно и самостоятельно, соблюдает светскую лояльность, но судит обо всем своим христианским мерилом и подает благие советы, может быть, и обличения властителям и благое научение мирянам (вспомним Филиппа Митрополита и Патриарха Тихона). Ее оружие не меч, не партийная политика и не орденская интрига, а совет, наставление, обличие и отлучение. Византийские и после петровские уклонения от этого порядка были явлениями нездоровыми. Католицизм, напротив, ищет всегда и во всем, и всеми путями власти (светской, клерикальной, имущественной и лично суггестивной).

Нравственное отличие таково. Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к слепо-покорной воле. Православие ищет пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписаний (законничество). Православие спрашивает о самом лучшем и зовет к евангельскому совершенству. Католицизм спрашивает о "предписанном", "запрещенном", "позволенном", "простительном" и "непростительном". Православие идет в глубине души, ищет искренней веры и искренней доброты. Католицизм дисциплинирует внешнего человека, ищет наружнего благочестия и удовлетворяется формальной видимостью доброделанья.

Первичное и основное пробуждение веры для православного есть движение сердца, созерцающей любви, которая видит Сына Божия во всей Его благости, во всем Его совершенстве и духовной силе, преклоняется и приемлет Его, как сущую правду Божию, как свое главное жизненное сокровище. При свете этого совершенства православный признает свою греховность, укрепляет и очищает им свою совесть и вступает на путь покаяния и очищения.