Карл Маркс - Собрание сочинений, том 13

И тем не менее война является фактом — фактом огромного значения, который возлагает новые обязанности и существенно изменяет наши собственные действия. Между замыслом Кавура и угрозой коалиции, между Луи-Наполеоном и Австрией, между этими одинаково печальными возможностями стоит Италия, — и чем серьезнее опасность этого положения, тем больше должны объединиться всенародные усилия для спасения общего отечества от опасностей, которым оно подвергается. Если бы война велась между правительствами, мы могли бы остаться зрителями, которые ожидают того момента, когда борющиеся стороны ослабят друг друга и сможет вырваться вперед национальная стихия. Но эта стихия уже прорвалась. Страна, обманута она или нет, охвачена лихорадочной деятельностью и верит, что она способна добиться своей цели, используя войну императора и короля. Тосканское движение, стихийное движение итальянских солдат и граждан, повсеместное возбуждение и порыв добровольческого корпуса разрывают кольцо официальных интриг: все это биение сердца нации. Необходимо последовать за ними на арену действий; необходимо расширить, итальянизировать (ital-ianizzare) войну. Республиканцы сумеют выполнить этот долг.

Италия, если захочет, сможет спасти себя от опасностей, на которые мы указывали. Она может выйти из настоящего кризиса, добившись национального единства.

Необходимо, чтобы Австрия потерпела поражение. Мы можем сожалеть об императорской интервенции, но мы не можем отрицать того, что Австрия — заклятый враг всякого национального развития Италии. Каждый итальянец должен содействовать падению Австрии. Этого требуют честь и безопасность всех. Европа должна узнать, что между нами и Австрией идет непрерывная война. Необходимо, чтобы народ Италии сохранял в неприкосновенности свое достоинство и убедил Европу в том, что если мы можем терпеть помощь тирании, поскольку этой помощи запросило итальянское правительство, то мы ее не просили и мы не отказались из-за нее от нашей веры в свободу и союз народов. Возглас «Viva la Francia!» {«Да здравствует Франция!». Ред.} уста итальянцев могут произносить с чистой совестью, но это не относится к возгласу «Viva l'Imperatore!»… Необходимо, чтобы Италия восстала от края до края… на Севере для того, чтобы завоевать, а не для того, чтобы получить свободу; на Юге для того, чтобы организовать резерв национальной армии. Восстание может с подобающей сдержанностью принять военное командование короля везде, где австриец разбил свой лагерь или где он находится поблизости; восстание на Юге должно действовать и проводиться более независимо… Неаполь и Сицилия могут обеспечить дело Италии и учредить власть, представленную Национальным лагерем… Где бы он ни раздавался, повсюду клич восстания должен быть: «Единство, Свобода, Национальная независимость!». Имя Рима должно всегда стоять рядом с именем Италии. Обязанностью Рима является не посылать ни одного человека в сардинскую армию, напротив, — доказать императорской Франции, что для любой страны сражаться во имя итальянской независимости и в то же время высказываться в поддержку папского абсолютизма, — недостойное дело… От Рима, от Неаполя, от поведения добровольческой милиции зависит ныне судьба Италии. Рим представляет единство отечества, Неаполь и добровольцы могут составить его армию. Обязанности огромны; и если Рим, Неаполь и добровольцы не сумеют их выполнить, они не заслуживают свободы и они ее не получат. Война, предоставленная на волю правительств, закончится вторым Кампоформийским договором [223].

Дисциплина, которая ныне провозглашается секретом победы теми самыми людьми, которые погубили восстание 1848 г., — есть не что иное, как рабская покорность и пассивность народа. Дисциплина, как понимаем ее мы, может требовать прочного единства для всего, что касается ведения регулярной войны; она может потребовать молчания по всем вопросам формы; но никогда не может требовать, чтобы Италия не восставала или пала по воле диктатора, лишенного программы, и иноземного деспота, Италия никогда не откажется заявить о своей высокой решимости быть свободной и объединенной!».

Вступительные замечания к манифесту Мадзини написаны К. Марксом в конце мая 1859 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5665, 17 июня 1859 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

В нынешней войне славой себя покрыл пока что один Гарибальди; он, судя по всему, не боится быстроты и натиска, от которых предостерегает своих подчиненных Наполеон III. Совершенно неожиданно этот руководитель добровольческих отрядов сделался героем Италии, хотя по эту сторону Атлантического океана бонапартистская пресса пытается приписать заслугу его подвигов исключительно своему собственному великому защитнику. Однако лавры партизанского генерала, по-видимому, пробудили дух соревнования также и в груди Виктора-Эммануила. Следствием этого явилось сражение при Палестро, о котором мы, к сожалению, получили пока только одни телеграфные сообщения, да и те только из сардинского лагеря.

Согласно этим сообщениям, 4-я пьемонтская дивизия Чальдини, которая несколько дней тому назад перешла Сезию вблизи Верчелли и провела все последующее время в мелких стычках с австрийскими аванпостами, 30 мая, по-видимому, атаковала вражескую укрепленную позицию у Палестро, Винцальо и Конфьенцы. Пьемонтцы разбили занимавшую ее бригаду (весьма вероятно, бригаду генерала Габленца), однако, как сообщают, на следующее утро (31 мая) австрийские войска численностью в 25000 человек сделали попытку взять позицию обратно. Австрийцы попытались обойти правый фланг пьемонтцев, вследствие чего сами подставили свой фланг под удар корпуса генерала Канробера (дивизии Трошю), который навел мост через Сезию и как раз в это время подходил к полю боя. Император немедленно отправил 3-й полк зуавов на помощь пьемонтцам. Зуавы, «хотя они и не получили поддержки», атаковали одну австрийскую батарею, захватили ее шесть пушек и опрокинули отряд прикрытия в канал, где, как сообщают, 400 человек из отряда утонули. Сардинский король находился в самой гуще боя и так увлекся избиением неприятеля, что «зуавы пытались — впрочем безуспешно — сдерживать его пыл». Как сообщают, зуавами командовал лично генерал Чальдини. В конце концов австрийцы были отброшены, причем они оставили в руках союзников 1000 пленных и восемь пушек.

«Потери австрийцев», — говорится в пьемонтском сообщении, — «были весьма значительны, наши собственные — еще неизвестны».

Одновременно у Конфьенцы происходил другой бой, в котором поражение неприятелю нанесла дивизия генерала Фанти. Однако около шести часов вечера австрийцы снова попытались атаковать Палестро, впрочем не с большим успехом. 1 июня генерал Ньель с французским 4-м корпусом вступил в Новару, не встретив, по-видимому, никакого сопротивления.