Карл Маркс - Собрание сочинений, том 14

«Савойя представляла, по-видимому, лакомый кусок для Швейцарии и, побуждаемая Австрией, она поспешила встать на пути Наполеону 111 в деле, которое касалось только Италии и Франции… Англия и северные великие державы, за исключением Австрии, отнюдь не возражают против аннексии Савойи; только Швейцария, подстрекаемая Австрией, стремящейся разжигать беспокойство и волнения во всех объединенных владениях Сардинии, наложила свое вето… Швейцария — анормальное государство, которое не сможет долго сопротивляться натиску великого принципа национальностей. Немцы, французы, итальянцы не способны подчиняться одним и тем же законам. Если Швейцария это знает, то пусть она вспомнит, что в кантоне Тессин говорят на языке Фосколо и Джусти, пусть она не забывает, что значительная часть ее принадлежит к великой и великодушной нации, называющей себя французами».

Швейцария, по-видимому, вообще — австрийская выдумка.

В то время как сам Фогт так усердно занимался спасением Швейцарии от когтей Австрии, он поручил одному из своих ближайших сообщников, болтливому швабу и спесивому члену

«охвостья» парламента, Карлу Майеру из Эслингена, в настоящее время владельцу ювелирной мастерской, заботу о спасении Германии. При освящении знамени невшательского Общества немецких рабочих, которое отмечалось в кабачке «Корона» в Сен-Блезе, оратор — член «охвостья» парламента и ювелир Карл Майер из Эслингена — призывал Германию

«пропустить только французов через Рейн, так как иначе в Германии никогда не станет лучше».

Два делегата от женевского Общества рабочих, вернувшись после нового года (1860 г.) с освящения знамени, рассказали об этом случае. После того как их сообщение было подтверждено делегатами различных других западношвейцарских обществ, руководство женевского Общества разослало циркуляр для всеобщего предостережения против бонапартистских интриг, ведущихся среди немецких рабочих в Швейцарии.

«Согласно воспоминанию о Первой империи», — я цитирую по имеющимся у меня запискам, — «когда даже некоторые немцы старались содействовать мировому владычеству Наполеона, в надежде, что империя-колосс ие переживет падения своего повелителя и что тогда из распадающихся провинций империи франков, по крайней мере, образуется и единая Германия, которая в этом случае легче сумеет завоевать себе свободу, — в то время называли политическим шарлатанством высасывать из живого организма всю кровь в надежде на чудесное появление у него новой здоровой крови; кроме того, тогда осуждали тех людей, которые попросту отрицали у великого народа наличие силы для самозащиты и не признавали за ним право на самоопределение; наконец, указывали, что ожидаемый мессия Германии уже показал в Италии, что он понимает под освобождением национальностей и т. д. и т. д. Циркуляр, как в нем было указано, предназначался лишь для тех немцев, которые, преследуя хорошую цель, выбирали негодные средства; наряду с этим в нем содержался отказ иметь дело с честолюбивыми бывшими людьми и продажными публицистами».

В то же время в «Aargauer Nachrichten», органе «Гельвеции» [537], бичевали

«логику, согласно которой надо впустить ежа в кротовую нору, чтобы его можно было скорее поймать и вновь выбросить; по этой безукоризненной логике точно так же следует предоставить полную свободу Эфиаль-там, чтобы могли появиться Леониды. Известный профессор действует как поставленный на голову герцог Ульрих Вюртембергский; тот пытался вернуться из изгнания на родину при помощи крестьянского «Башмака» после того, как рыцарский сапог его знать больше не хотел; а этот профессор испортил отношения с башмаком и поэтому завязывает связи с сапогом и т. д.».

Это обвинение против г-на профессора Фогта важно тем, что оно появилось в органе «Гельвеции». Зато тем более радушный прием встретил он в «Esperance» [538], газете большого формата, основанной в 1859 г. в Женеве на большие деньги из французской государственной кассы. Задачей «Esperance» была проповедь аннексии Савойи и Рейнской области в частности и прославление мессианского призвания Луи Бонапарта как освободителя национальностей вообще. Всей Женеве известно, что Фогт был habitue {завсегдатаем. Ред.} редакции «Esperance» и одним из деятельнейших ее сотрудников. До меня дошли подробности, не оставляющие в этом никакого сомнения. То, на что Фогт намекает в своих «Исследованиях», а также то, что он поручил своему сообщнику, болтливому швабу, члену «охвостья» парламента и ювелиру Карлу Майеру из Эслингена публично возвестить в Невшателе, развито более подробно в «Esperance». Так, например, в номере от 25 марта 1860 г. сказано:

«Если единственная надежда немецких патриотов основана на войне с Францией, то какое основание у них ослаблять правительство этой страны и мешать ему добиваться своих естественных границ? А может быть, немецкий народ вовсе не склонен разделять эту ненависть к Франции? Как бы то ни было, существуют очень искренние немецкие патриоты, особенно среди прогрессивнейших немецких демократов»(именно имперский Фогт, Раникель, Карл Майер из Эслингена и tutti quanti {им подобные. Ред.} ), «которые не видят большой беды в потере левого берега Рейна и которые, наоборот, убеждены, что только после утраты его начнется политическая жизнь Германии, возрожденной Германии, опирающейся на союз с европейским Западом и сливающейся с его цивилизацией {118} .

Столь точно осведомленная Фогтом о взглядах прогрессивнейшей немецкой демократии, «Esperance» заявляет в передовице от 30 мая:

«Плебисцит на левом берегу Рейна скоро покажет, что все там настроены в пользу Франции».

Швейцарский сатирический листок «Postheiri» стал теперь осыпать злыми остротами «Esperance», эту «чахлую клячу», которая помимо легких лавров Бахуса Плон-Плона должна таскать на себе еще «тяжелое брюхо» его Силена.

С какой точностью проводились бонапартистские маневры в печати, видно из следующего случая. 30 мая женевская газета «Esperance» призывала путем плебисцита передать левый берег Рейна Франции декабрьского переворота; 31 мая Луи Журдан в парижской газете «Siecle» начал свою окопную борьбу за аннексию Рейна, а в начале июня «Propagateur du Nord et du Pas-de-Calais» направил свою тяжелую артиллерию на Бельгию. Несколько ранее женевского рупора Эдмон Абу заявил в «Opinion nacionale», что увеличение Сардинии заставило императора «de prendre la Savoie… с. a d. nousfermons notreporte» {119} , и если, продолжал он, объединительные стремления в Германии приведут к подобному же увеличению Пруссии, то «alors nous aurions a veiller a notre surete, a prendre la rive gauche du Rhin, c. a d. nous fermerions notre porte» {120} . По пятам за этим легкомысленным привратником следовал неуклюжий буйвол, А. А.-корреспондент газеты «Independance belge» [539], своего рода Жозеф Прюдом и специальная пифия поселившегося в Тюильри «Providence» {«провидения». Ред.} . Между тем «Esperance», в своеобразном одушевлении немецким единством и в своих негодующих обличениях продавшихся Австрии немецких противников декабря, поднялась до такой головокружительной высоты, что Джемс Фази, вынужденный считаться с некоторыми дипломатическими соображениями и к тому же собираясь превратить свою «Revue de Geneve» в «Nation suisse», соизволил с великодушной снисходительностью заявить в «Revue», что можно выступать против бонапартизма, и не будучи австрийцем.