Карл Маркс - Собрание сочинений, том 8

На основании этого отчета, сделанного Феттером, Мадзини, после того как он так громко и так глупо поносил Францию, volens nolens {волей-неволей. Ред.} должен был снова предоставить инициативу старому Вавилону.

Но, решив вернуться к союзу с Францией, эти господа начали переговоры — как бы вы думали, с кем? С г-ном Луи Бонапартом.

Кошут с согласия Мадзини послал в Париж некоего Киша для установления связи с бонапартистами. Киш был когда-то знаком с сыновьями Жерома Бонапарта. Теперь он развлекается в Париже в кафе-шантанах и других подобных заведениях, вертится подле Пьера Бонапарта, рассыпается перед ним в комплиментах и посылает великолепные отчеты Кошуту. Итак, освобождение Венгрии фирмой Луи-Наполеона и Кошута отныне не подлежит сомнению. Глава революционеров заключил союз до гроба с «тираном».

Еще до всех этих событий старик Лелевель, поляк, вместе с православным священником Тадеушем Гожовским приехали в Лондон от имени так называемой польской Централизации [263]и ознакомили Кошута и Мадзини с планом восстания, решающим условием которого должно было бы явиться содействие Бонапарта. Их близким другом в Лондоне был граф Ланцкоронский, являющийся вместе с тем русским императорским агентом, а предложенный ими план удостоился высокой чести быть предварительно просмотренным и исправленным в С.-Петербурге. В настоящее время этот граф Ланцкоронский находится в Париже, где он ведет наблюдение за Кишем, а оттуда он направится в Остенде для получения новых инструкций из С.-Петербурга.

Киш засыпает Кошута из Парижа всевозможными заверениями, которые уместно было бы поместить в сборнике басен; однако ввиду баснословного положения во Франции они, возможно, и соответствуют действительности. Говорят, что Кошут получил собственноручное письмо от Луи-Наполеона с приглашением приехать в Париж. Кошут будто бы распространял копии этого письма по всей Венгрии. Он якобы уже все подготовил в этой стране для всеобщего восстания. В заговоре участвуют даже королевско-императорские чиновники. Кошут надеется начать дело в октябре.

Выше я ограничился почти буквальной передачей того, что мне стало известно от других. Если теперь вы спросите, каково мое мнение об этом, то я нахожу, что Луи Бонапарт хочет одним выстрелом убить двух зайцев. Он старается втереться в доверие к Кошуту и Мадзини, чтобы потом выдать их австрийцам, взамен чего последние должны будут санкционировать захват им императорской короны Франции. К тому же, он рассчитывает, что Кошут и Мадзини потеряют всякое влияние среди революционной партии, как только станет известно, что они вели с ним переговоры или установили с ним какие-то связи. Кроме того, поскольку его восшествие на престол встречает сильное противодействие со стороны абсолютистских держав, такой авантюрист, как он, вполне может, хотя это и мало вероятно, оказаться склонным попытать счастье с заговорщиками.

Что касается, в частности, Италии, то Луи Бонапарт предвкушает присоединение Ломбардии и Венеции к своим собственным владениям и переход Неаполя в руки его кузена Мюрата. Недурная перспектива для синьора Мадзини!

Раз я уже опять заговорил об Италии, позвольте мне сообщить вам еще одну новость. Графиня Висконти, одна из героинь последних итальянских битв за свободу, была недавно в Лондоне и имела продолжительную беседу с лордом Пальмерстоном. Его сиятельство поведал ей, что он надеется еще до конца текущего года стать во главе британского правительства и что тогда Европа быстро пойдет навстречу преобразованиям. В особенности Италия не может продолжать оставаться в когтях у Австрии, ибо никакой страной нельзя долго управлять с помощью свинца и пороха. Во всем этом, сказал Пальмерстон, он рассчитывает найти союзника в лице Франции. Во всяком случае он хотел бы, чтобы Ломбардия, если начнется всеобщее брожение, была немедленно же присоединена к Пьемонту, а вопрос о провозглашении Ломбардии республикой был целиком предоставлен будущему.

Я, со своей стороны, убежден, что умудренный опытом Пальмерстон находится во власти сильнейших иллюзий и, в частности, не понимает того, что если он еще и пользуется кое-каким влиянием среди парламентских клик, то в самой стране он его совершенно не имеет.

Написано К. Марксом 28 сентября 1852 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3590, 19 октября 1852 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Лондон, пятница, 15 октября 1852 г.

Министр торговли г-н Хенли заявил недавно своим друзьям, сельским хозяевам, собравшимся на солодовенном заводе в Банбери, что пауперизм уменьшился по причинам, не имеющим ничего общего со свободой торговли, прежде всего, вследствие голода в Ирландии, открытия золота за океаном, массовой эмиграции из Ирландии и вызванного ею большего спроса на английские суда и т. д. и т. д. Мы должны, таким образом, признать, что «голод» есть такое же радикальное средство против пауперизма, как мышьяк против крыс.

Лондонский «Economist» замечает:

«Тори вынуждены признать, по крайней мере, наличие процветания и его естественный результат — опустевшие работные дома».

«Economist» далее пытается доказать неверующему министру торговли, что работные дома опустели исключительно в результате действия свободы торговли и что, если только свобода торговли получит полное развитие, они, вероятно, совершенно исчезнут с лица британской земли. Но, к сожалению, статистика «Economist» отнюдь не доказывает того, что намереваются доказать с ее помощью.

Современная промышленность и торговля проделывают в своем развитии, как это хорошо известно, периодические циклы продолжительностью от пяти до семи лет, проходя с регулярной последовательностью через различные состояния — затишья, затем известного улучшения дел, растущей уверенности, оживления, процветания, лихорадочного возбуждения, чрезмерного расширения торгово-промышленной деятельности, потрясения,

угнетенного состояния дел, застоя, истощения и, наконец, снова затишья. Вспомнив это, перейдем опять к статистике «Economist».

С 1834 г., когда сумма, истраченная на поддержку бедных, доходила до 6317255 ф. ст., эта сумма упала к 1837 г. до минимума, равного 4044741 фунту стерлингов. Потом она опять ежегодно увеличивалась до 1843 г., когда достигла 5208027 фунтов стерлингов. В 1844, 1845 и 1846 гг. она опять упала до 4954204 ф. ст., но в 1847 и 1848 гг. снова поднялась и достигла в 1848 г. 6180764 ф. ст., почти того же уровня, что и в 1834 г. перед введением нового закона о бедных [264]. В 1849, 1850, 1851 и 1852 гг. она опять упала до 4724619 фунтов стерлингов. Но время между 1834 и 1837 гг. было периодом процветания, 1838–1842 гг. — периодом кризиса и застоя, 1843–1846 гг. — периодом процветания, 1847–1848 гг. — периодом кризиса и застоя и 1849–1852 гг. — опять периодом процветания.